Мой товарищ, Церетели, говорил уже о том, как раздавали населенные имения временщикам и любимчикам придворных «сфер». Я хочу остановить ваше внимание на вопросе о хозяйстве, затронутом депутатом Святополком-Мирским, который говорил о пресловутой «культуре» помещиков.
Знает ли этот депутат, что называют крестьяне отработками или панщиной? что называет экономическая наука отработочным хозяйством?
Отработочное помещичье хозяйство есть прямое наследие, прямой пережиток крепостнического, барщинного хозяйства помещиков. В чем состояла сущность крепостнического хозяйства? В том, что крестьяне получали от помещика надел для прокормления своей семьи, а за это должны были работать три дня (а иногда и больше) на помещичьей земле. Вместо того, чтобы платить рабочему деньгами, как платят теперь повсюду в городах, платили землей. С надела, получаемого от помещика, крестьянин мог едва-едва прокормиться. И за этот корм крестьянин и сам и вся его семья должны были обрабатывать помещичью землю крестьянскими же лошадьми, крестьянскими орудиями или «инвентарем». Такова сущность крепостнического хозяйства: нищенский надел вместо платы за труд; обработка помещичьей земли крестьянским трудом и крестьянским инвентарем; принуждение крестьянина работать из-под палки помещика. При таком хозяйстве крестьянин и сам должен был становиться крепостным, потому что без принуждения силой ни один человек, сидящий на наделе, не стал бы работать на помещика. А каково было это крепостное право для крестьян, – об этом сами крестьяне слишком многое знают, слишком хорошо помнят.
Крепостное право считается отмененным. Но на деле у помещиков осталась и до сих пор такая власть в руках (благодаря награбленным ими землям), что они и теперь держат крестьянина в крепостной зависимости – посредством отработков. Отработки, это и есть современное крепостничество. Когда мой товарищ Церетели в своей речи по поводу декларации правительства говорил о крепостническом характере помещичьего землевладения и всей теперешней государственной власти в России, – то одна газета, пресмыкающаяся пред правительством, – имя этой газеты «Новое Время», – подняла крик о неправде, сказанной депутатом Церетели. Нет, депутат социал-демократической рабочей партии сказал правду. Только круглые невежды или продажные писаки могут отрицать то, что отработки есть прямой пережиток крепостничества, что наше помещичье хозяйство держится отработками.
В чем сущность отработков? В том, что помещичья земля обрабатывается не помещичьим инвентарем, не наймом рабочих, а инвентарем крестьянина, закабаленного соседним помещиком. А идти в кабалу приходится мужику потому, что помещик отрезал себе лучшие земли, посадив мужика на «песочек», загнав его на нищенский надел. Помещики отняли себе столько земли, что крестьянам не то, что хозяйство нельзя вести, но и «курицу выпустить некуда».
Помещичьи губернские комитеты в 1861 году и помещики – мировые посредники (они названы были мировыми, должно быть, потому, что мирволили помещикам){71} – они так освободили крестьян, что пятая часть крестьянской земли оказалась отрезанной помещиками! Они так освободили крестьян, что за оставшийся у крестьян после этого грабежа надел заставили мужика платить втридорога! Ни для кого не тайна ведь, что при «выкупе» 1861 года мужика заставили заплатить гораздо больше того, что земля стоила. Ни для кого не тайна, что мужика заставили тогда выкупать не только крестьянскую землю, но и крестьянскую свободу. Ни для кого не тайна, что «благодеяние» государственного выкупа состояло в том, что казна содрала с крестьян больше денег за землю (в виде выкупных платежей), чем она отдала помещикам! Это был братский союз помещика и «либерального» чиновника для ограбления мужика. Если г. Свято-полк-Мирский забыл все это, то крестьяне этого, наверное, не забыли. Если г. Свято-полк-Мирский не знает этого, пусть прочтет то, что писал тридцать еще лет тому назад профессор Янсон в своем «Опыте статистического исследования о крестьянских наделах и платежах» и что тысячу раз повторялось с тех пор во всей статистико-экономической литературе.
Крестьянина так «освободили» в 1861 году{72}, что он сразу попал в петлю к помещику. Крестьянин так притеснен захваченными помещиком землями, что ему остается либо умирать с голоду либо идти в кабалу.
И «свободный» русский крестьянин в XX веке все еще вынужден идти в кабалу к соседнему помещику – совершенно так лее, как в XI веке шли в кабалу «смерды» (так называет крестьян «Русская правда»{73}) и «записывались» за помещиками!
Слова менялись, законы издавались и исчезали, столетия проходили, – а суть дела оставалась прежняя. Отработки, это и есть кабальная зависимость крестьянина, который вынужден своим инвентарем обрабатывать соседние помещичьи земли. Отработочное хозяйство, это – то же самое, подновленное, подкрашенное, перелицованное, крепостническое хозяйство.
Чтобы пояснить свою мысль, приведу один из бездны примеров, которыми полна литература о крестьянском и помещичьем хозяйстве. Существует обширное издание департамента земледелия, относящееся к началу 90-х годов и основанное на сведениях, полученных от хозяев о системе помещичьего хозяйства в России («Сельскохозяйственные и статистические сведения, полученные от хозяев». Изд. департамента земледелия. Вып. V. СПБ. 1892). Обработал эти сведения г. С. А. Короленко – не смешивать с B. Г. Короленко; не прогрессивный писатель, а реакционный чиновник, вот кто этот г. C. А. Короленко. В обработанной им книге, на стр. 118-ой, можно прочесть:
«На юге Елецкого уезда (Орловской губ.) в крупных помещичьих хозяйствах, рядом с обработкой годовыми рабочими, значительная часть земли обрабатывается крестьянами за сдаваемую им в аренду землю. Бывшие крепостные (слушайте, г. Святополк-Мирский!) – продолжают снимать землю у своих прежних помещиков и за это обрабатывают их землю. Такие деревни продолжают (заметьте это!) носить название «барщины» такого-то помещика».
Это писано в 90-х годах прошлого века, тридцать лет спустя после пресловутого «освобождения» крестьян. Тридцать лет спустя после 1861 года существует та же «барщина», та же обработка крестьянским инвентарем земли прежних помещиков!
