Перевозки людей и грузов были главной нашей работой в первые полгода войны. Но ведется счет и подавленным неприятельским батареям, сбитым самолетам, уничтоженным танкам, автомашинам с войсками... Эти цифры, конечно, скромные, да и не могут быть полными. Мы десятки раз открывали огонь по скоплениям фашистских войск и техники, по тем участкам фронта, где начинались или ожидались вражеские атаки. И часто о результатах стрельбы нам больше всего говорило товарищеское "спасибо за огонек!", переданное через флагарта из армейской части или от морской пехоты.
Но комиссар прав: "бухгалтерию" надо использовать. И, обращаясь к экипажу, я привожу некоторые цифры, подчеркивая, однако, что в новом году нам предстоит сделать для победы над врагом гораздо больше.
Потом вспоминаю наших товарищей, сражающихся на суше, которые остаются для "ташкентцев" членами корабельной семьи. Говорю о тех, кто показывает пример воинской доблести на боевых постах лидера. О боцмане Тараненко, сигнальщике Смородине, пулеметчике Мамонтове, о старшине артэлектриков Бойцове, от которого во многом зависел успех каждой нашей стрельбы... То, что я говорю, относится и к другим, а назвать всех отличившихся просто невозможно.
Микрофон боевой трансляции в ходовой рубке. За ее иллюминаторами чернота холодной зимней ночи, сквозь которую "Ташкент" полным ходом идет к Севастополю. Хорошо, что встречаем Новый год вот так, в походе! Правда, мы сегодня не в центре главных черноморских событий, не у Керчи или Феодосии, где другие корабли продолжают поддерживать огнем десант. Но и не стоим в тыловой базе. Нас ждет Севастополь, вокруг которого не стихают бои.
Трансляция переключается на прием Москвы. Слушаем выступление Михаила Ивановича Калинина. От него узнаем еще одну хорошую новость - освобождена Калуга! Старинный русский город, наверное, не очень большой... Кажется, у нас на корабле никого нет из Калуги. Но имя города у всех на устах. На мостике пулеметчик кричит сигнальщику: "Слышал? Калуга!.."
Полночь... Открыта и надписана чистая страница вахтенного журнала. Первую ходовую вахту 1942 года правит командир БЧ-II старший лейтенант Новик. И его же боевой части касается первая в новом году запись в вахтенном журнале: "Зенитчики открывают огонь по появившемуся в воздухе разведчику".
А штурман, не обращая внимания на пальбу, ищет, за что бы "зацепиться" в едва различимых выступах Крымских гор. К подходному бую Еремеев выводит корабль всегда точно. Но штурманские тревоги и сомнения - каждый раз заново.
Наконец оттуда, где должны быть буй и дозорный севастопольский катер, пробивает темноту направленный прямо на нас узкий мигающий лучик сигнального фонаря. Мы мигаем в ответ. Обмен опознавательными состоялся. Подпустив нас ближе, катер разворачивается и ведет за собой к Севастополю.
Глава 6. Между Севастополем и Большой землей
В резерве штаба флота
Рано утром иду на корабельном барказе к ФКП из дальнего угла Северной бухты, где стоит в этот раз "Ташкент". Утро не по-крымски холодное даже для января: несколько градусов ниже нуля. Эта зима на юге вообще необычайно сурова.
Не прошли еще полпути, как за барказом начинают подниматься всплески от падающих в бухту снарядов. Всплески приближаются, того и гляди нагонят...
- Откуда ж это в нас бьют? - озадаченно произносит старшина барказа, косясь на неприятные фонтанчики.
- Это не в нас, Игнатов. Просто стреляют по бухте, а нам так уж повезло.
Берем левее, к Павловскому мыску, и всплески проходят мимо.
За броневой плитой, прикрывающей вход на ФКП, краснофлотец в каске и с автоматом вызывает дежурного. Тот, узнав меня, сообщает:
- Командующий вас ждет.
Это уже вошло у вице-адмирала Октябрьского в обычай: командира корабля, пришедшего с Большой земли, принимать лично.
Мы поздравляем друг друга с Новым годом, и я отвечаю на обычные вопросы: как дошли, какова обстановка на море. А самому не терпится узнать про Керчь и Феодосию. Но уже по тому, как настроен командующий, чувствуется, что дела там идут неплохо. И под Севастополем станет теперь легче. Планы гитлеровцев еще раз сорваны. Не они, а мы встретили тут Новый год!
Слушая меня, адмирал привычно шагает по тесному подземному кабинетику. Потом останавливается и говорит:
- "Ташкент" на некоторое время оставим в Севастополе, в резерве штаба флота. Артиллеристам Руль работу обеспечит... Как думаешь, где кораблю лучше стоять? - и, смеясь, отвечает за меня: - Лучше, конечно, там, где не бомбят!..
Основное место стоянки отводится в Южной бухте, у холодильника. Опыт показал, что здесь все-таки спокойнее: крутой береговой склон затрудняет вражеским самолетам прицельную бомбежку, а тем более пикирование.
Возвращаясь на корабль, размышляю над тем, что это может сейчас означать "в резерве штаба флота". После побед у Керчи и Феодосии особенно хочется активных действий.
Флагманский артиллерист действительно "обеспечил работой" наших комендоров. Еще до моего визита на ФКП, в шесть утра, башни "Ташкента" обстреляли вражеский аэродром на Бельбеке. Корректировщики сообщили, что эта стрельба - первая стрельба главного калибра в 1942 году - была успешной. Затем получаем новые цели по нескольку раз в день. Нередко башенные расчеты находятся на боевых постах с утра до вечера, и очередное целеуказание застает их у орудий.
В штурманской рубке есть теперь полевая карта окрестностей Севастополя, по которой ориентируются Еремеев с Новиком, когда мы ведем огонь по берегу. После отбоя штурман часто зовет в рубку комендоров - посмотреть по карте, куда стреляли.
Однажды героями дня стали расчеты второй башни: на их долю пришлась большая часть выпущенных снарядов. Направлял огонь штабной корпост старшего лейтенанта Сташкевича, с которым мы работали уже не раз. Потом Еремеев показал комендорам:
- Вот где вы сорвали сейчас фашистскую атаку.
Старшина башни Николай Семененко и его товарищи долго не могут оторваться от квадрата, обозначающего пригородную долину. Мысленно они там, на переднем крае.
Получаем задания и на подавление вражеских батарей, таких, с которыми нам по силам тягаться. А с осадными орудиями крупного калибра, которые появились у немцев под Севастополем, ведут артиллерийские дуэли тяжелые береговые батареи.
Но полностью оградить город от обстрелов невозможно. Разрывы снарядов на улицах, попадания в жилые дома стали явлениями обыденными. За январскую стоянку мы ближе узнали, как живут в этих условиях севастопольцы.
На причале произошла случайная встреча с городскими руководителями. Как-то я заметил остановившуюся у холодильника - это совсем близко от корабля машину, из которой прошли в ворота председатель Севастопольского горсовета Василий Петрович Ефремов и секретарь горкома партии Антонина Алексеевна Сарина. Старые знакомые... Ефремова знаю еще с тех пор, когда мы оба увлекались прыжками с вышки на водной станции. По довоенному времени знаком и с Сариной.
