Действительно, в руках Марии Андреевой находился страховой полис «на предъявителя», выписанный ей Саввой Морозовым. Он мог быть обналичен только в случае смерти Саввы Тимофеевича. 100 тысяч рублей в то время по нынешнему курсу составили бы примерно два миллиона долларов – годовой бюджет тогдашних большевиков. Деньги же в момент революции им были позарез нужны.
И действительно, после смерти Саввы Тимофеевича Андреева предъявила полис. Родственники пытались его опротестовать, но безуспешно. Мария Андреева дело выиграла, и большую часть полученных средств, 60 тысяч рублей, передала большевикам. Зная, как Андреева собирается распорядиться деньгами, большевики могли пойти на убийство Морозова, категорически отказавшегося продолжать их финансирование.
Оснований подозревать большевиков у нас больше, чем достаточно. В привлечении средств они не стеснялись. В проведении эксов большевики никогда не считались с человеческими жизнями. Красин, очевидно, был на момент смерти Морозова где-то рядом. Это подозрительно. Но важно даже не это.
Есть основания предполагать, что Морозов был привлечен к финансированию большевиков в результате хитроумной операции. Андреева, охмуряя Морозова, действовала по заданию партии. Это подтверждается тем, что Красин и компания опутали своими сетями не только Савву Тимофеевича, но и семью его родственников, Шмидтов.
Двоюродный брат Морозова Николай Шмидт был активным участником революции 1905 года, попал в тюрьму, где загадочным образом погиб, а все деньги его семьи после целого ряда авантюр достались большевикам. Поразительно, что в добывании этих денег они тоже прибегли к оружию любви. Младшая сестра Шмидта вышла замуж за близкого к Красину большевика Виктора Таратуту. Это напоминает продуманную операцию.
В родственно-семейном кругу Морозовых сохранилось воспоминание (оно записано и опубликовано) вдовы Саввы Тимофеевича о дне гибели ее мужа. Зинаида Григорьевна рассказывала, что, когда она вошла после выстрела в комнату, то увидела в полностью распахнутое окно какого-то убегающего человека. Исследователи, разбиравшие версию убийства, обращали внимание и на то, что Морозов был обнаружен лежащим с закрытыми глазами. Никакой дополнительной экспертизы предсмертной записки Саввы Морозова не проводилось. Есть сомнения в том, что пуля, убившая Морозова, соответствует калибру того браунинга, который был найден около его тела. Браунинг пропал, и мы его не можем привлечь в качестве вещественного доказательства.
Полиция Канн в принципе старалась в это дело глубоко не влезать. Скорее всего, было политическое давление – ни русские, ни французские власти не были заинтересованы, чтобы отдельные факты из биографии Морозова всплыли наружу, попали в свободную французскую прессу. В России была революция. О том, что в нее были вовлечены такие влиятельные представители русского бизнеса, как Морозов, знать всем было не обязательно.
Веских аргументов в пользу версии убийства нам пока найти не удается. Стоит отметить, что в семейном предании говорится лишь об убегающем человеке и подозрении вдовы на большевиков. Все остальное – реконструкция. Нам категорически не хватает фактов.
Необходимо учитывать и то, что потомкам Морозова большевиков любить не приходилось. Вдова его потеряла все и умерла в нищете после войны. Один сын был расстрелян в 1921 г. Другой был репрессирован и полтора десятилетия провел в лагерях и ссылках. Одна из двух дочерей оказалась в эмиграции, и родных так и не увидела после 1917 г. Другая загадочным образом в начале 30-х оказалась в психиатрической лечебнице и сгинула. Этой семье не за что было любить большевиков, которых так активно поддерживал Савва Тимофеевич. Не исключено, что версия возникла в связи со всеми теми горестями, которые обрушились на Морозовых.
Столь же недоказуема и другая легенда об убийстве: Морозова устранили агенты Департамента полиции. Его смерть нужна была, чтобы лишить революционеров финансовой подпитки. На такой вариант любили намекать советские историки.
Сирота при живых родителях, киевскии мальчик Андрей Ющинский, в марте 1911 г. становится жертвой неизвестного преступника. И – попадает в мировую историю.
Спустя два года, в последний предвоенный 1913-й, в Киеве было закончено судебное расследование знаменитого дела Бейлиса. Дела, в котором переплелись интересы внутренней и внешней политики, столкнулись лбами двадцатый век и средневековое мракобесие, в котором, как в заправском детективе, одна версия сменяла другую.
Дело об убийстве Андрея Ющинского или «Дело Бейлиса» – самый громкий судебный процесс дореволюционной России. Двухлетнее следствие и месячный процесс, завершившийся в Киеве в 1913 г., освещался всеми русскими и западными газетами. В нем участвовали крупнейшие адвокаты, депутаты Государственной думы, ученые с мировым именем. На процессе были аккредитованы десятки корреспондентов.
О нем писали Владимир Короленко, Максим Горький и Василий Розанов. Решение, которое должны были принять присяжные, было судьбоносным. Целый народ – еврейский – обвинялся в причастности к кровавым убийствам детей.
До сих пор любители и специалисты, религиоведы и историки пишут о деле Бейлиса серьезные научные трактаты или яркие памфлеты. До сих пор это дело является камнем преткновения между специалистами и вызывает бесчисленные споры. Оригинальных исследований «о Бейлисе» хватило бы на внушительных размеров библиотеку.
В этом деле уголовное переплелось с общественно важным. И это противостояние захватило всю сколько-нибудь социально активную читательскую аудиторию, имевшую возможность следить за ходом расследования в газетах.
Утром 20 марта 1911 г. в Лукьяновке, на окраине Киева, на участке кирпичного завода Зайцева гимназист Элланский обнаружил в небольшой пещере мертвое тело.
Тело находилось в сидячем положении со связанными за спиной шпагатом руками. Одна нога босая. Рядом валялись шапка, куртка. В кармане тужурки оказался кусок наволочки; впоследствии выяснилось, что этой наволочкой во время убийства мальчику заткнули рот. Под правой ступней – ремень, на бляхе надпись «ученика приготовительного класса Киевского духовного училища Андрея Ющинского». Так что покойник немедленно был опознан.
В выемке стены – школьные тетрадки, свернутые трубочкой. На одежде и теле – желтая глина. Эксперты насчитали у убитого 47 колотых ранений, нанесенных «швайкой» – большим шилом. 23 ранения в правой височной области и в области шеи. 7 – в левой теменной и затылочной; 6 ранений располагались в области поясницы и правой лопатки. По средней подмышечной линии – 4 ранения тех же форм и размеров. 8 ранений в области сердца. Туда же был нанесен единственный смертельный удар. Следов сексуального насилия над Андреем Ющинским обнаружено не было. Труп был в значительной степени обескровлен. Экспертиза по состоянию остатков завтрака (борща) в желудке установила, что он был убит через 3–4 часа после приема пищи, что при известном со слов матери времени последнего завтрака давало время около 10 часов утра 12 марта.
