Василий Мурзинцев - Записки военного советника в Египте

Он понял. Собрал командиров батарей и что-то быстро (чтобы я не понял) и сердито стал им говорить. Но я все понял несколько позже. Во всех батареях, там, где нужно, были уложены камни, появились тросы.

Вскоре мистер Усэма убедился, что все батареи могут за час сменить позицию и подготовиться к стрельбе.

– Я думал, что польк отличный. Это было неправильно. Теперь польк отличный. Это правильно? – говорил он мне.

– Хороший полк, – стоял я на своем. И видя, что это обижает мистера Ус эму, добавлял: Вот если еще устраним недостатки, тогда будет отличный полк.

При этом я перечислил недостатки.

– Это невозможно. Ти хочешь, как у вас. У меня нет всего, что у вас. Но к этому надо стремиться, убеждал я мистера Усэму.

Надо еще много работать.

– Я много работай. Ти знаешь это.

Что и говорить, любит мистер Усэма прихвастнуть, любит быть впереди, любит чтобы его хвалили. Переживает за недостатки и упреки. Но мне это не мешало, а помогало. Только всегда нужно было быть настороже и не перейти невидимую грань, за которой начинаются обиды, недоверие и отчужденность. И при всем этом

говорить.не всегда приятную правду. Но если друг не скажет правду, то кто ее скажет?

Ради дела приходилось выбирать выражения, место и время, чтобы сохранить дружеские отношения и убедить офицеров в своей правоте. Учения с батареями проходили успешно. Меня радовало то, что и офицеры, и солдаты с большим желанием и интересом выполняли все мои советы и требования. Кроме того учения вносили разнообразие в монотонную окопную жизнь.

Иногда делали, как говорится, «все правильно, но наоборот». Живо выслушивали мои замечания и с готовностью повторяли неудавшийся маневр. Обычно подобные учения с остановками, вводными, повторениями занимали 3-4 часа. Это немного, но… жара. Жалко было смотреть на солдат в противогазах, в накидках, когда и так пот заливал глаза, пересыхало горло. Но так было нужно, и все понимали это.

Зато и я получил большое удовлетворение, когда полк совершал марши на несколько сот километров без происшествий и точно по рассчитанному графику. Я выразил по этому случаю свое одобрение, и мистер Усэма буквально расцвел в улыбке. Я напомнил ему марш батареи в Гордагу.

– Это был хороший урок, – ответил мистер Усэма. Ответ прозвучал искренне. Заслуги мистера Усэмы и двух командиров батарей были отмечены орденами «За храбрость» 1-й степени. Ордена вручал президент Анвар Садат в Каире.

Но это приятное событие случилось несколько позднее, когда мы были в Порт-Саиде.

1 Хамду лиллах – слава Аллаху

2 Таббах – повар

3 Ин-ша Аллах – даст Бог

Вечером 3 августа мы с Юрой, как обычно, до захода солнца слушали радио. Прослушав последние известия, вошли в мэльгу, разделись и стали ждать Ахмеда Фергали с ужином.

Уже больше года нахожусь в полку, но никак не могу привыкнуть к позднему ужину между 22 и 24 часами. Иногда вообще ожидание ужина было напрасным. То ли его не готовили, то ли забывали приносить, выяснить было трудно.

Вот и в этот вечер мы гадали:

– Будем ли ужинать?

Я решил позвонить в столовую. Как ни скуден ужин, а все же он нужен. К моему удивлению, у телефона оказался мистер Усэма.

– Мистер Васили? Польк тревога. Самолеты Израиль.

– Где ты находишься? -ЯКП.

Иду.

Через несколько минут мы с Юрой были на КП. На планшете я увидел изломанную линию – курс вертолета. След тянулся из пустыни через горный хребет к морю. Ближайшая точка от нашего КП находилась в девяти километрах. Другая, короткая линия обозначала курс самолета. Судя по отметке, самолет появился и исчез внезапно, находясь в поле видимости не более десятка километров. Я сел на низкое кресло, стоявшее между столом и планшетом. Это было обычное мое место на КП. Здесь было удобно наблюдать за работой планшетистов и в то же время я никому не мешал.

Какие распоряжения сделал мистер Усэма? – спросил я у переводчика, стоявшего за спиной командира полка.

– Я доложил в бригаду и командиру сектора. Командир сектора объявил тревогу и выслал бронетранспортеры сюда.

Мистер Усэма указкой показал точку, где оканчивался у самого берега курс вертолета.

Я думаю, продолжал мистер Усэма, что геликоптер сел здесь, чтобы высадить или забрать своих разведчиков.

– Есть ли сообщения из сектора или от пограничников? Видели они вертолет или самолет?

– Сообщения пока нет. Два офицера видели самолет. Наши офицеры?

– Нет, офицеры сектора.

– На какой высоте летели вертолет или самолет?

– Очень маленькая высота. Не больше 100 метров.

Для самолета ночью в горной местности это очень опасная высота. Нет ли ошибки? – усомнился я.

– Офицеры подтверждают. Они сказали, что видели что-то блестящее, пролетало у них над головой.

Я задумался. Появление вертолета у меня не вызывало сомнений. Но вот самолет – дело другое. Вызывали сомнение не только малая высота, но и то, что самолет можно было увидеть. На этот счет у меня уже был опыт. Много раз в ночное время я слышал близкий гул «Фантома», но только один-единственный раз я видел его силуэт, мелькнувший над головой черной тенью. Это было недалеко от Суэца, где местность ровная, как степи Казахстана. «Фантом» действительно мелькнул, но не блестящий, а черный. Его видели десятки людей, находившихся рядом со мной. А тут из сотен людей видели что-то «блестящее» только двое, и никто не слышал гул моторов. Я напомнил мистеру Усэме, как мы с ним вместе ночами пытались увидеть самолет, и высказал ему свои сомнения.

Мистер Усэма согласился с моими доводами, но закончил неожиданно:

– Я верю офицерам.

Я не стал с ним спорить, но посоветовал искать новых подтверждений своего предположения.

К утру поступило сообщение от коменданта сектора. Ни бронетранспортеры, ни пограничники, ни посты наблюдения не обнаружили следов вертолета. Никаких данных о пролете вертолета нет.

Но это нисколько не поколебало уверенности мистера Усэмы в том, что вертолет был.