Господи, помоги нам стремиться к неземному. Сегодня праздник введения во храм Богородицы.
28-го Ноября 1917 года
Я грешный раб Божий, часто бываю раздавлен грехом, как червь раздавленный ночью при дороге. Какая сила в грехе. Какими хитрыми и незаметными путями подходит он к сердцу — и всегда под благовидными предлогами. Какой мрак. Какой ужас.
Слава силе Твоей, Господи, помоги мне. Подыми падшего, восставь раздавленного.
Я не удовлетворен своей жизнью в участке. Когда был толстовцем, я уходил из мира образованного, уходил от того, чем заняты люди образованные, уходил от постоянного занятия своего ума мышлением, мечтательностью, чтением, уходил потому, что эта самая привычка их постоянно думать, мыслить, рассуждать, внутренно спорить с другими, создавать свои теории, мечты — были для меня как цепи, были как цепи и тяжкие сети для какого-то внутреннего, более глубокого человека, моего «я» во мне, которое я ощущаю в себе смутно. Это «я» билось не удовлетворенное всей той жизнью, которую открывало ему светское образование нашего общества, ни наука, ни искусство, ни общественная деятельность, направленная по теориям этого общества на пользу ближнего и всего человечества, не удовлетворяла какой-то внутренней тоскующей глубины во мне, глубины тоскующей о чем-то высшем, интимнейшем, святейшем, но я бежал от всего, что предлагало мне светское образование, к Толстому. (Как тогда думали другие к обращению себя в простой народ). Это было сознательное действие. Я искал уединения, обращения своего многосложного «я» — в простых телесных трудах, в простой трудовой жизни среди простого трудового народа. Искал времени уединиться, углубиться в себя, найти в себе свое внутреннейшее «я» — и то, чего оно ищет, чем оно может удовлетвориться, то, в чем его жизнь….. и Господь был милостив ко мне. Это долгое искание мое по трудовым и тернистым путям Он увенчал Своим благоволением, незаметно привлекал меня к Себе и откровением Своих тайн о человеке, о Себе и о всем мире. Теперь — это не просто для меня. Это внутреннее «я», которого я искал в себе и биение которого чувствовал в себе, как биение какого-то заключенного во мне, как в темнице, есть то, что святые отцы православной церкви, наученные святым Духом Божиим, называют сердцем человеческим, или внутренним человеком, или духом человека, когда говорят о трех составах человеческого существа — теле, душе и духе. То, чем я не удовлетворялся, это была, во-первых, телесная, материальная жизнь, с детства внушавшая мне некоторую долю отвращения как тупая и душевная (область которой науки, искусства, общественность), которую одну только и знают обыкновенно образованные люди, как высшую — я же искал религиозной жизни, жизни сердца, жизни духа и, благодатью Божией, ее нашел….. научился различать ее, по книгам святоотеческим научился понимать ее запросы, ее борьбу, ее цели и мало-помалу пришел к тому, что удовлетворение этого сердца, духа, мы можем найти только в православной Церкви, только в вере во все то, чему она учит, и в послушании тому, что она велит, — наше спасение, спасение нашего духа, сердца, нашей бессмертной души — которое она здесь уже может предвкушать по милости Божией в таинствах, какие Господь Иисус Христос, пришедший в мир грешные спасти, соблаговолил дать своей Св. Церкви. Ее же врата адовы не одолеют, Слава силе Твоей, Господи.
Неудовлетворенность же моей жизнью на участке, т. е. трудовой, простой жизнью, неудовлетворенность, какая открывается во мне теперь, происходит от того, что, сняв с себя бремя жизни образованного общества, я надел на себя бремя жизни простого, трудового народа, — но и то и другое бремя для жизни духа и сердца. Сердце, найдя свою себе жизнь и источник для нее, ищет ее, хочет ей одной сколько возможно, и ей одной, служить, не обременяясь ничем другим; выход для этого монастырь. Но Господь судит иное. Вот пред чем я теперь стою….. Скоро должно это решиться….. Но возврата к прежнему уже нет.
2-го Декабря 1917 г.
Как дивны, промыслительны, незаметно нежны пути спасения, какими ведет нас Господь. Я замечаю это даже на книгах, какие попадаются мне под руку — для чтения, на всем протяжении своей жизни, какие книги я теперь вспоминаю, которые оказали свое влияние на образование моего внутреннего сердца и именно сердца. Это житие преподобного отца нашего Сергия Чудотворца Радонежского….. В самое можно сказать безобразное время моей молодости, когда стоял я накануне тягчайших падений, вдруг именно эта книга зародила во мне огонек, который — слава силе Твоей, Господи, — не угас даже среди всех моих бурь и жив сейчас. Я был студентом, невером, с каким-то мальчишеским легкомыслием, запальчивостью, нахальством, поехал прокатиться «посмотреть» русскую веру, с высоты своего образованного философствования «сделать свое наблюдение над православным народом», чтобы иметь именно «свои» наблюдения, свои мысли и при случае, в будущем, потщеславиться….. В 1900 году Троице-Сергиева Лавра и Киево-Печерские святыни не оставили на мне никаких впечатлений….. был такой невер, что даже стыдился креститься….. Не отстоял там даже ни одной службы и что делал, теперь не помню. Только захватил на память книжку: житие Св. Сергия Радонежского и с этой книжкой поехал в Киев посмотреть другие русские святыни. Там так же бесцельно, глупо бродил по церквам и храмам, восторгался, правда, но только с художественной стороны Киевским Владимирским собором. Тайная же жизнь сердца была не в этом….. В Киеве напала на меня впервые за всю жизнь (мне было 20 лет и я был девственником) блудная страсть со всей своей неумолимой, ужасающей силой….. Это было ново для меня….. Весна, Днепр, студенты, товарищи, кокотки — все распалило меня до еще неиспытанного каления — я не знал, куда деваться ночью….. но падений боялся. Вот раз ночью в своем номере, в гостинице, я пришел вдруг в ужас от возможного, блудного падения….. я метался….. Под руку попалась книжка, взятая из Троицко-Сергиевской Лавры, — житие преподобного Сергия, и я стал читать, и вот точно какой-то умный, теплый луч скользнул по моему сердцу. Его воздержание, Его смирение, его подвиги, его молитвы, его видение Богородицы, его постоянная жизнь вдруг точно раскрыла какую-то иную новую жизнь….. Сердце замирало от сладости видения восторга, умиления, покаяния, и на всю жизнь эта ночь врезалась в мое сердце, стала манить к себе, призывать своим тихим, сладостным светом.
Другой раз, когда оставил я образованный мир и поселился в деревне. Жизнь и наставления преподобного отца нашего дорогого батюшки Серафима.
Потом позже Исаака Сириянина. Добротолюбие. В прошлом году — Святитель Феодосий Вышенский, Иоанн Златоуст и теперь «моя жизнь во Христе» отца Иоанна Кронштадтского — вот этапы моего истинного образования. И как целые горы хлама, греха и путаницы отпадают все другие книги, которые я прочел.
