Все это говорит о том, что этот человек не имел внутри, как принято говорить, твердого морального стержня, характерного для настоящих героев, и легко впадал в паникерские настроения, особенно в ситуациях, когда важное решение ему нужно было принимать самому».
Поведение маршала сразу после завершения войны 1812 года в России и в последующие два с половиной года лишь подтверждает справедливость данной характеристики.
//__ * * * __//
4 февраля 1813 года Мюрат прибыл в Неаполь. Народ приветствовал его, но без особого энтузиазма. Во всяком случае, сам Мюрат рассчитывал на гораздо большее. Каролина, уже давно с тревогой смотревшая в будущее, тут же заявила ему, что не видит в том, как разворачиваются события, ничего хорошего. А потом, узнав в подробностях о том, что случилось в заснеженной России, она окончательно поняла, что Империя ее брата находится на грани краха.
Биограф Каролины Жильбер Мартино утверждает, что «в момент возвращения Иоахима она еще верила в звезду Наполеона».
Сомнительный тезис. Как потом выяснилось, она уже давно сделала свой выбор в пользу Австрии и вела оживленную переписку с Веной.
Мюрата же волновала лишь одна проблема — «любой ценой сохранить свой трон».
Но как было добиться этого, если его окружали одни враги? Если все они и не скрывали своих претензий на его прекрасную страну, на его права, на его свободу, на его честь, на его жену? Надо было срочно что-то предпринять, но что?
Поразмыслив, Мюрат пришел к выводу, что лучше всего в подобной ситуации — это избрать тактику нейтралитета. В самом деле, англичане — далеко. Пока далеко. Австрия гораздо ближе. Именно она является ближайшим потенциальным противником, если, конечно, не считать английские корабли, которые уже стояли всего в 100 км от Неаполя.
Позднее, уже на острове Святой Елены Наполеон писал: «Я всегда знал, что у Мюрата дурная голова. Но я думал, что он предан мне. Это Каролина оказалась у основания предательства».
С этим мнением трудно не согласиться. И несложно догадаться, с кем она вела переговоры. Конечно же со своим дорогим Меттернихом! Теперь он был князем, канцлером, вторым человеком в своей стране, после императора Франца. И ему очень важно было добиться нейтралитета Неаполитанского короля при предстоящем наступлении армии антинаполеоновской коалиции на Эльбе.
«Когда интересы совпадают, дела идут быстро. Стоило Каролине лишь намекнуть Мюрату об этом, как он сразу же сделал так, чтобы его решение о нейтралитете просочилось в австрийское посольство в Неаполе. Более того, он послал в Вену своего верного человека князя Кариати, чтобы тот встретился с Меттернихом. Конечно, с этим мерзавцем, в свое время посягнувшим на честь его жены, не следовало бы общаться, но тут стоял вопрос о целостности королевства, и это извиняло все. Вскоре, когда переговоры пошли полным ходом, князь Кариати получил пост неаполитанского посла в Вене, не мотаться же туда-сюда по несколько раз в месяц».
Посол Франции барон Дюран внимательно следил за событиями и слал в Париж все более и более тревожные сообщения. На Мюрата нельзя рассчитывать, он практически готов к сближению с противниками Наполеона.
При этом у самого Мюрата хватило ума (или наглости) подстраховаться и написать императору:
«Сир, не позволяйте другим усомниться в вашем доверии ко мне, равно как и в моей преданности вам и Франции. Я знаю и всегда во всеуслышанье заявлял, что мое политическое существование держится лишь мощью империи. Я не хотел бы существовать без подобной поддержки. Соблаговолите же, сир, с вашей стороны, дать мне заверения, что меня никогда не лишат защиты империи. Именно так Ваше Величество может усилить и укрепить доверие неаполитанцев к моему правлению».
Как всегда, занятый своими многочисленными проблемами, Наполеон не ответил Мюрату и этим, по сути, подтолкнул его в направлении своих противников. Ведь Мюрату срочно необходимо было искать для себя хоть какие-то гарантии.
Но, вопреки мнению Каролины, одних австрийцев возбужденному до последней крайности Мюрату показалось мало, и через своего специального эмиссара Джузеппе Черкули он вступил в переговоры еще и с англичанами, обещая им в обмен на признание своего права на трон в Неаполе выслать войска против Эжена де Богарне.
А вот переговоры с британцами, главными врагами Наполеона — это уже было серьезно. И в этом момент Мюрат и сам вдруг понял, что зашел слишком далеко. Но что ему оставалось делать?
Лорд Уильям Бентинк, главнокомандующий английскими войсками в Сицилии и чрезвычайный посол при неаполитанском дворе, согласился на переговоры, но в ноте от 16 мая 1813 года он выдвинул условие, что Мюрат должен объявить войну Наполеону и двинуть неаполитанские войска на север Италии.
Но это легко сказать — объявить войну Наполеону. За последние годы многие пытались делать это. И где они все оказались со всеми их армиями и политико-экономическими интересами?
Тем временем Наполеон, находившийся в Германии, занял Дрезден и одержал победу над союзниками при Бауцене.
После этого испуганная Австрия вступила с Наполеоном в переговоры, и для Мюрата сложилась патовая ситуация: он вел переговоры с австрийцами, те, в свою очередь, — с Наполеоном. Союзникам было важно, чтобы Австрия осталась на их стороне, и они всеми возможными средствами «давили» на императора Франца. Наполеону была нужна поддержка Мюрата, а англичане требовали, чтобы он объявил Наполеону войну. Это был какой-то кошмар! Что бы Мюрат ни предпринял, все равно кто-то остался бы им недоволен, и это грозило ему потерей главного — его короны.
По словам историка Десмонда Сьюарда, он «пребывал в агонии нерешительности».
Да и о какой решительности могла идти речь, если Мюрат, в отличие от той же Каролины, своими глазами и не раз видел, как Наполеон громит своих врагов и чего могла добиться его колоссальная энергия.
Каролина тоже испугалась и обратилась к Наполеону с просьбой проявить чуть больше расположенности к ее мужу. Наполеон ответил ей, что недоволен тем, что Мюрат никак не приезжает сам и не присылает ему обещанные подкрепления.
В результате 2 августа 1813 года Мюрат, вновь оставив регентство Каролине, выехал из Неаполя в Дрезден. «Мюрат сделал это либо по велению сердца, либо по привычке быть там, где били барабаны, либо из страха, либо — и это весьма вероятно — чтобы избавиться от давления своей жены».
Он приехал к Наполеону и принял участие в сражениях под Дрезденом и Лейпцигом, введя «в гущу кровавой схватки французские эскадроны».
Как пишет в своих «Мемуарах» камердинер Наполеона Констан, в битве при Дрездене «маршал Мюрат проявил чудеса доблести».
А 23 октября 1813 года он попрощался с Наполеоном в Эрфурте, сказав, что будет более полезен в Италии, что он приведет неаполитанскую армию на помощь вице-королю Италии Эжену де Богарне.
Когда маршал Макдональд незадолго до отъезда Мюрата попросил его помочь выбрать оборонительную позицию, тот сказал:
— Выберите ту, что послабее.
Это отражало состояние мыслей Мюрата.
Прощаясь, Наполеон обнял Мюрата. Они были родственниками, товарищами по оружию. Но, как потом окажется, это было в прошлом. Лихие атаки под Дрезденом и Лейпцигом стали последними явлениями Мюрата в качестве начальника кавалерии Наполеона. А впереди были месяцы одних колебаний и интриг.
По словам личного секретаря Наполеона Меневаля, в Эрфурте «король Неаполя попрощался с императором. Сцена прощания для обеих сторон прошла весьма эмоционально, так как каждый чувствовал, что это была их последняя встреча».
Историк же Рональд Делдерфилд констатирует: «Слепота Наполеона по отношению к своим родственникам доходила до необъяснимой тупости».
//__ * * * __//
В отсутствие Мюрата Каролина вовсю вела переговоры с австрийцами. По сути, она уже давно вступила в ряды врагов Наполеона, склоняя к измене и своего во многом наивного супруга.
В результате 21 ноября 1813 года Мюрат по ее настоянию повел свои войска на север, так до конца и не решив, поддержать Эжена де Богарне или напасть на него. А тем временем австрийцы начали наступление через Тироль и отбросили французов к реке Адидже.
В 1814 году дела на фронтах стали развиваться еще хуже. Для Наполеона, конечно.
Мюрат, боясь сделать неправильный выбор, опасался всех и вся. Каролина тоже боялась, но она боялась конкретно — того, что Англия сорвет переговоры ее мужа с австрийцами, на которых она уже давно сделала свою главную ставку. В итоге ее старания оказались вознаграждены, и едва союзники в начале 1814 года вступили на территорию Франции, Англия одобрила союз между Неаполем и Веной. Для Каролины это был триумф, последовавший за месяцами упорных и до мелочей продуманных интриг.
Мюрат же боялся, что Наполеон победит и потребует от него отчета.
