– Выше двести. Поправка ноль! – звучит команда.
Корабль движется быстро, но не быстрее наших снарядов, один из которых попадает в его форштевень. В воздух поднимается черный гриб дыма. Враг горит.
Это попадание заставило их возобновить бой. Противолодочный корабль разворачивается и идет обратно. Его орудийный расчет вновь стал к пушке. Мы быстро меняем прицел, и наш снаряд попадает прямо в мостик, где стоят молодые самонадеянные офицеры. С этого момента бой для нас выигран. Вражеский огонь становится беспорядочным, корабль начинает беспомощно рыскать. Наши артиллеристы действуют безупречно. Еще один снаряд попадает в самую середину корабля, другой уничтожает его пушку, третий взрывается в машинном отделении. Корабль останавливается. Остается лишь добить его.
Кажется, пилот японского гидросамолета с зеленым фюзеляжем и ярко-красными поплавками, который кружит над нами уже в течение трех минут, не понимает, что на самом деле здесь происходит. Тихое море и яркое солнце, должно быть, навеяли на него умиротворение, и он не подозревает о том, что внизу идет бой. Наверное, он думает, что идут учения. Блестящая серая глазурь корабля на синей воде, рядом – зеленый корпус нашей лодки, над которым спокойно парят птицы. В такой день не хочется вспоминать о войне.
Самолет совершает еще несколько кругов над районом боя, прежде чем пилот правильно оценивает ситуацию и направляется к нам. Но уже через три секунды мы исчезаем под водой, оставив на поверхности лишь зыбь от винтов. Две бомбы падают вдалеке от нас, но в это время лодка уже на глубине 60 футов, и мы приступаем к уборке помещений.
Недовольные тем, что нам помешали потопить противолодочный корабль, мы не торопимся уходить, а поднимаемся на перископную глубину, чтобы посмотреть, что происходит наверху. Корабль стоит там, где он стоял, гидросамолет кружит низко над водой. Со стороны берега видны мачты двух приближающихся вооруженных траулеров. Мы погрузились вовремя. На траулерах уверены, что наша лодка затонула. Пилот гидросамолета тоже уверен в этом. Весь оставшийся день траулеры обследуют район, бросают глубинные бомбы и тралят дно. Мы с запада наблюдаем за ними с улыбкой и медленно уходим на большие глубины. Всплываем, чтобы быстрее выйти из этого района, но через две минуты появляется еще один гидросамолет, и снова приходится погружаться. Через десять минут опять делаем попытку всплыть, и она оказывается успешной. Мы быстро уходим на север и погружаемся только через десять миль.
К этому времени лодка вновь послушно выполняет все наши команды. Ремонтные работы проведены быстро и методично. Мы устало очищаем пол кают-компании от мусора, колпаков от снарядов и магазинов с патронами. Ко времени вечернего чая уборка заканчивается, и помещение обретает прежний вид. К чаю подают сардины. Дела идут на поправку.
Прошло несколько дней. Мы двигались на север к бирманскому городу Тавой мимо архипелага Мергуи. Как только Малаккский пролив остался позади, погода улучшилась. Однажды мы заметили вдали огромное торговое судно, направляющееся в Рангун, несущее целый лес из мачт и стрел грузовых кранов. Гарри, обнаруживший его, сообщил, что видит на горизонте «судоверфь Барроуин-Фернесс». К сожалению, оно прошло за пределами досягаемости огня. По ночам с берега доносился сладковатый тошнотворный запах джунглей. Изредка появлялись огни жилищ, но бо'льшую часть времени пейзаж оставался пустынным. Близ берега сновало множество джонок, перевозивших грузы. До поры до времени мы их не трогали и с интересом наблюдали за разноцветными парусами. Джонки занимались законным бизнесом. Позднее Японское управление морских перевозок взяло владельцев лодок в оборот, заставив поставлять продовольствие и снаряжение для японской армии. Для этих целей были задействованы тысячи джонок, сотни из которых были потоплены нашей флотилией. Экипажи джонок наши моряки снимали с судна и высаживали где-нибудь на берег.
В это время на севере шли ожесточенные бои. В Тихом океане американцы захватывали остров за островом, чтобы подобраться поближе к Филиппинам и побережью Китая. Для них Дальний Восток был тем же, чем еще недавно для нас было Средиземноморье. В Бирме британская армия вела войну, по своему характеру и значению похожую на ту, которую вели союзники в Северной Африке. Впервые европейская армия била японцев на суше.
В лесах и джунглях британские войска и войска доминионов сражались рука об руку с китайцами и индусами. Это была интернациональная армия.
В какой-то степени мы были партизанами, поскольку действовали далеко за оборонительными рубежами противника, в самом его логове. Подводные лодки участвовали в открытых сражениях и действовали исподтишка: подкрадывались к противнику, наносили удар и скрывались под покровом ночи или в морских глубинах. Хотя мы тоже попадали в критические ситуации, наши усилия нельзя было сравнивать с суровыми буднями британских или австралийских солдат, воевавших в джунглях, которые не возвращались на отдых в Коломбо. У них не было уютной столовой, хорошей еды и вечернего бокала пива. В тысяче миль от своей ближайшей базы подводники располагали бытовыми удобствами и вели вполне нормальную жизнь. Мало кто из нас побывал в шкуре тех солдат. Закончив патрулирование, мы отправились обратно. Прошли мимо пустынных Никобарских островов, где не на чем было задержать взгляд. На поверхности вахтенный офицер, облокотившись на обугленные деревянные части мостика, обозревал горизонт. Иногда плывущее вдали дерево можно было принять за большое торговое судно. Из-за таких миражей не раз объявляли ложную тревогу. Миновав острова, мы взяли курс на Коломбо и с крейсерской скоростью понеслись по ровной, зеркальной глади Индийского океана. Но даже сейчас нельзя было расслабляться. После суток перехода в 250 милях от Никобарских островов наблюдатели заметили приближающийся сзади самолет. Это был разведывательный бомбардировщик японских ВМС дальнего радиуса действия. Мы немедленно погрузились, и бомбы разорвались, не причинив лодке никакого вреда. Через час мы уже снова плывем на поверхности, но наблюдатели начеку. До Коломбо еще три дня пути. Три дня непрерывного плавания на запад, туда, где садится солнце. Три дня зигзагообразного движения по этой бесконечной синеве. Но время летит очень быстро, и у нас хватает терпения.
Гавань Тринкомали находится примерно в середине восточного побережья острова Цейлон. Это очень живописное, но пустынное место прозвали Скапа-Флоу[11] Востока. Гавань была хорошо защищена от муссонов, и, так как в Коломбо теперь заходило слишком много торговых судов, Восточный флот начал перебираться в Тринкомали. Сама гавань представляла собой лишь якорную стоянку шириной три мили: суда не могли подойти к крошечным причалам у берега, на котором росли пальмы. Неподалеку среди деревьев стояла местная деревушка, а чуть дальше на север расположилась новая база британских ВМС. К западу от нее находились небольшой аэродром «Каталины» и аэродром «Сандерленды» ВВС, замаскированные так, что их невозможно разглядеть. Помимо этого здесь были длинные белые пляжи, глубокие пещеры, непроходимые джунгли и вечные склоняющиеся над водой пальмы. Многие из нас перебрались сюда с радостью, подальше от надоедливого начальства и суетливого Коломбо. Здесь мы ходили под парусами, купались, ловили рыбу и устраивали вечеринки в крошечных бунгало, которые построили офицеры инженерных войск из Кочина. Вскоре прибыли военнослужащие женской вспомогательной службы ВМС, которых разместили в комфортабельном каменном доме рядом с базой ВМС. В течение нескольких месяцев моряки флотилии подводных лодок жили здесь довольно вольготно, но позднее, когда сюда прибыл весь флот, стало слишком многолюдно и очарование этого места несколько померкло. Все же Тринко, как мы называли базу, был нашим домом, и мы любили его.
