Тем не менее портных никто и не думал воспринимать как настоящих художников, и творения их рук так и оставались безымянными. Правда, их зажимали тесные рамки корпоративных законов, вкупе представлявших собой негибкую и устаревшую систему. Сам крой тоже следовало выполнять по незыблемым правилам, существовавшим как для помпезных, богато украшенных мужских камзолов, так и для женских платьев с корсажами на китовом усе и твердыми каркасами для юбок в основе.
Впрочем, модникам и модницам удавалось уговорить своих портных разнообразить каждый туалет какими-нибудь деталями, придуманными в соответствии со вкусом заказчика. Но еще чаще обязанность отделки платья возлагалась на горничных: зная толк в кройке и шитье и обладая хорошим вкусом, они выбирали кружево, газ и тюль и посредством их придавали туалетам своих господ особый, непохожий на другие облик.
Нужно помнить, что изготовлением женских платьев вплоть до последней трети XVII века занимались исключительно портные-мужчины. Разумеется, некоторые женщины решались вступить на опасный путь придумывания новых моделей, и заказчицы сумели оценить изящество их работ, но это занятие, запрещенное законом, грозило большими опасностями. Сколько раз негодующие портные врывались в ателье первых кутюрье-женщин, размахивая сборником законов корпорации, уничтожали незаконченные наряды и отбирали ткани и аксессуары! Наконец терпящие различные притеснения кутюрье-женщины осмелились – это случилось в 1675 году – дать решительный отпор и подали королю прошение о предоставлении им права изготавливать «юбки и другую удобную одежду», подкрепляя свою просьбу тем аргументом, что «вполне благопристойно и в духе целомудрия и скромности разрешать женщинам и девушкам заказывать одежду у особ одного с ними пола». Склонившись к плечу Короля-Солнце, благочестивая и стыдливая мадам де Ментенон[16] тоже читала текст прошения, соглашаясь с каждым его словом. Призыв к чистоте нравов возымел действие, и женщины-кутюрье завоевали право на существование.
* * *
Проходили годы, заполненные бесчисленными дрязгами соперничающих сторон. Время смело их все, не оставив и следа. Пробил час Ватто[17] и Фрагонара[18]. Волюты[19] и рокайли[20], обивочные ткани нежных оттенков, которыми отделывались потайные будуары, изысканность роскоши, кокетства и любовной игры – эти черты присущи стилю, родившемуся из фантазии этих художников, а вместе с ним появилась и новая профессия – модистка. В своей работе модистка, эта «новенькая» в портновском цехе, руководствовалась одним-единственным правилом – вдохновением. Она отделывала платье, основу которого готовил кутюрье, под ее руководством создавались головные уборы, чепцы, шейные платки и мантильи, пришивались рюши, кружева и оборки. Модистка-художница придавала платью свою индивидуальность, особое дыхание и грацию.
Модистка и ее молодая помощница доставляют заказчице платье. Иллюстрация из журнала Galerie des Modes et Costumes Français, ок. 1780 г.
Сам крой с годами оставался незыблемым. А вот отделка менялась в стремительном ритме, сама модистка, подхлестываемая своей фантазией, еще более его ускоряла. Теперь именно она дарила женщинам эту непостижимость, не поддающуюся определению субстанцию, что наполнила поэзией и очарованием «галантный век».
Мерсье в книге «Картины Парижа» дает такое определение модистки: «Портные выкраивают и сшивают все детали женской одежды, создают основу платья и корсеты – они каменщики на стройке; а модистка, которая придумывает аксессуары, вдыхает в платье грацию, заворачивает такую удачную складочку, по преимуществу архитектор и декоратор». Архитектор и декоратор – именно ими позднее станут Ворт, Вионне, Пуаре, Диор…
Чтобы понять богатство и разнообразие отделок платьев, нужно уметь проникнуться фантазиями модисток. Самый сухой справочник «Исторический словарь города Парижа», изданный в 1779 году, рассказывает: «Количество модных фасонов женских чепцов довольно значительно. Их около двухсот, стоимостью от двух до ста ливров. Предлагается сто пятьдесят видов отделок: газом, кружевами или мехом…»
Во всем этом изобилии отделок каждой полагалось иметь свое, отличное от прочих название, чаще всего яркое, запоминающееся. Точно так же сейчас даются имена платьям haute couture. Вспомним некоторые из старинных названий: «нескромные стоны», «невысказанные желания», «нежные улыбки», «в опьянении», «бесчувственность», «мгновение»…
Клиентка на примерке платья у своего портного. Иллюстрация из журнала Galerie des Modes et Costumes Français, ок. 1780 г.
Но проходило время, и «модные» куклы уже переставали служить образчиками последнего крика моды. На протяжении времени, пока их доставляли за границу и даже во французские провинции, украшения и шляпки уже выходили из моды. Даже альманахи и сборники мод, такие как Le Monument des Costumes («Образец костюма», 1774), Galerie des Modes et Costumes Françaises («Галерея мод и французского костюма», 1778 – 1787), с их бесподобными иллюстрациями не поспевали за стремительным изменением вкуса.
И вот появилась новинка – первая газета мод. Раз в две недели Cabinet des Modes («Кабинет мод») – первый номер вышел 17 ноября 1785 года – поступал в продажу. В газете помимо восхитительных цветных гравюр было восемь страниц текста с подробной информацией о создании новых направлений моды во всей свежести недавнего изобретения: одежда, украшения, чепцы, накидки, туфли, драгоценности, письменные столики, наиболее рекомендуемый внешний вид экипажей.
Меньше чем через полгода газета взяла другое название, поддавшись настроению англомании, царившему во французском обществе в то время, – Magasin des Modes Nouvelles Françases et Anglaises («Журнал новых французских и английских мод»). В английской столице журнал имел своего корреспондента, и тот регулярно присылал в издательство рисунки, наброски всех лондонских модных новинок.
С той поры и в Англии, и в Германии, и в Италии количество журналов мод множилось день ото дня. Очень часто в них публиковались, естественно без упоминания источника-оригинала, модели – просто-напросто пиратские копии французских нарядов, но выполненные с гораздо меньшим изяществом. Но даже этот факт «пиратства» в области моды, дошедший до наших дней, свидетельствует о проявлении вкуса самих издателей.
Впервые ремесло модистки получило не только признание, Дидро в 1765 году в своей «Энциклопедии» так определил ее место в обществе: «Прошло так мало времени с тех пор, как появились модистки и взяли себе это имя. Именно тогда они перестали заниматься торговлей галантереей и приступили к торговле модными товарами».
Водевильная актриса Дюран в костюме эпохи Людовика XVI, Париж, 1780-е гг.
Современные кутюрье в этих нескольких строках найдут подтверждение признания своей деятельности и память о первых шагах своих предшественников в общественной жизни. С того времени модистки, завершавшие создание и отделку одежды, не признавали никаких ограничений, которым вынуждены были подчиняться портные и простые ремесленники. Ведя свое происхождение из уважаемой корпорации торговцев галантерейными товарами, модистка в период правления Людовика XVI стала принадлежать к третьему сословию и занимала уже высшую ступень в буржуазной иерархии.
Новый век начался, умение мыслить и дар изобретательства перешли в активную фазу. Общество открыло для себя, что хорошая профессия – капитал более надежный, чем мешок золота. Повсюду открывались ателье, и «парижские штучки», шагнувшие далеко за пределы Франции, подчинили своему вкусу весь мир.
Третье сословие служило, по сути, настоящим банкиром королевского двора и аристократии, с невероятной скоростью влезавших в долги к художникам, торговцам, и особенно модисткам. Первый и самый главный должник – королевский двор, уже неплатежеспособный.
Обслуживание дворянства в кредит разоряло модисток. С первыми залпами революции они поняли, что их роскошные лавочки построены на песке. Кто теперь оплатит им счет элегантного дворянина, любителя модной одежды? А он солидный, этот счет… И модисток, и их клиентов постигла одна и та же участь – разорение.
Пока те и другие перебивались как могли, молодая кокетка Мария Антуанетта дала аудиенцию Розе Бертэн, чтобы установить закон на моду. Аристократы униженно добивались визита к самым известным модисткам, буржуа едва осмеливались переступить порог их лавочек. Кого не ослепит это все и даже не испугает: стены отделаны драгоценными деревянными панелями, всюду мраморные барельефы и медальоны, зеркала и люстры из самой Вены; портреты разодетых, в пышных бантах клиентов. Торговцы и модистки сделали торговлю благородным занятием, они устраивали приемы, выезжали в каретах, вели такую же жизнь, как знатные дамы и сеньоры, стали значительными персонажами, которым французская мода, уже завоевавшая мировое признание, обязана своим блеском.
