В 40-й армии отношение к приему было серьезное. В Кабуле очень обстоятельно докладывал обстановку начштаба армии в то время еще генерал-майор Тер-Григорьянц Н.Г. (Позже он станет генерал-лейтенантом, первым заместителем начальника Главного штаба Главкомата Сухопутных войск — начальником одного из ведущих управлений.) Накануне состоялась крупнейшая Панджшерская операция. По искренней тональности доклада Нората Григорьевича чувствовалось, сколько сил, знаний, энергии и души вложил он в ее разработку и осуществление, как в свое детище. Говорят, она включена в учебники и даже сегодня изучается слушателями академий.
Мы посетили целый ряд гарнизонов — Баграм, Кандагар, Джелалабад, Гардез, Шинданд, Газни, штаб 103-й воздушно-десантной дивизии (вдд) в Кабуле. В одном из гарнизонов будущему министру обороны СССР Язову Д.Т. обстановку докладывал будущий министр обороны России Грачев П.С.
В завершение Язов дал всем время основательно поработать в службах и отделах управления 40-й ОА по своим направлениям. Что касалось меня, то коллеги из отделения спецпропаганды щедро поделились информацией по обстановке и накопленным опытом. Хорошо, что многое записал, так как на обратном пути Язов вдруг прямо с борта самолета, еще не пересекая границу, скомандовал начальнику штаба САВО генерал-лейтенанту В.Архипову срочно, назавтра, собрать военный совет и подготовить военно-практическую конференцию с руководящим составом штаба и управлений округа, объединений и соединений по изучению боевого опыта 40-й ОА. Каждому из летевших были определены темы выступлений. Ткнув в мою сторону пальцем, приказал: «А вы начнете конференцию и выступите с докладом по военно-политической обстановке в ДРА. Подготовитесь?» — «Так точно!» Из-за задержки в Ташкенте в Алма-Ату прибыли под вечер. Фактически оставалась лишь ночь. Однако утром все прошло по плану. Материалы конференции были обобщены и разосланы в войска.
Большое внимание Афганистану уделял член военного совета (ЧВС), начальник политического управления (начПУ) округа генерал-полковник Попков М.Д. Он сам неоднократно летал туда, в том числе и в бытность ЧВС Сухопутных войск. Его в округе сменил генерал-лейтенант Арапов В.Ф., при поддержке которого работалось в охотку. Он как-то сказал мне: «Ваш отдел — единственное в политуправлении светлое пятно, за работу которого меня не ругают!» На следующий год, уже в феврале 1983 года, мне удалось еще раз слетать в Афганистан. На этот раз с начальником разведуправления генерал-майором Устьяном Н.С. С разведчиками у нас всегда было тесное взаимодействие и хорошие личные отношения. И даже вовсе не потому, что мы обычно принимали у них экзамены по китайскому языку, за знание которого уже тогда им выплачивалась надбавка в размере 20 %. Нашему брату такое счастье привалило значительно позже.
По возвращении из этих поездок я устно и шифровками докладывал свои впечатления начальнику спецуправления (7-е управление) ГлавПУ СА и ВМФ генерал-лейтенанту Волкогонову Д.А. Еженедельно он принимал доклады о состоянии дел и обстановке на границе. Где-то в 1982 году появились определенные намеки на изменения поведения китайских пограничников в лучшую сторону. После двух десятилетий враждебности со стороны КНР подобные признаки казались обнадеживающими и вызывали значительный интерес. Как известно, пограничники вели разведку на определенную глубину сопредельной территории. Штаб и разведотдел Восточного погранокруга находились через дорогу от нашей спецредакции по улице Дзержинского в городе Алма-Ате. Фактически мы чуть ли не первыми получали их разведсводки, а они — ежедневные бюллетени нашего радиоперехвата и аналитические материалы. Редакторы спецредакции полковники Семуков Г.Ф. и сменивший его Сюсюкалов И.А великолепно владели китайским, были очень вдумчивыми и добросовестными, обладали хорошими аналитическими способностями. Погранцы с удовольствием сотрудничали с ними и с другими офицерами (И. Попов, А. Михайловский, Д. Богатырев, Ж. Накупов, В. Кышпанаков, С. Шорохова) при подготовке наиболее серьезных материалов, выводов и оценок. Генерал Волкогонов, по крайней мере, дважды говорил, что на основе наших донесений докладывал начальнику ГлавПУ СА и ВМФ генералу армии Епишеву А.А. об обстановке на границе.
К концу лета пришло распоряжение от Волкогонова о прибытии 27.09.83 г. в Ташкент на совещание по активизации изучения и внедрения опыта 40-й ОА и армии ДРА по ведению политической работы среди афганского населения и бандформирований. Предусматривалось проведение конференции по данной тематике. Мне было поручено выступить с сорокаминутным содокладом и отчитаться за изучение и внедрение такого опыта в Среднеазиатском ВО.
В отделе служил старший инструктор майор Давыдов А.П., выпускник Новосибирского ВВПУ. В свое время курсантам этого училища преподавался китайский язык, благодаря чему Саша и оказался в нашей структуре. Он обладал хорошим оформительским даром и предложил: «Давайте разработаем подробную схему, где графически отобразим, какие в округе используются формы и методы изучения, внедрения, участия и содействия. Волкогонов ведь ученый, ему надо все по полочкам…» Такую схему размером два на три метра мы отработали, изготовили стенд с фотографиями, которых тоже набралось достаточно. Были среди них и отражавшие факты пребывания в округе делегаций афганских военнослужащих. Знакомство с советской действительностью особенно шокировало солдат, вырванных из боевых условий и своего средневековья и вдруг очутившихся в мирной обстановке в таких невиданных для них городах, как Алма-Ата, Фрунзе, Душанбе или Ташкент. Даже облик Кабула не шел ни в какое сравнение с любым из мало-мальски приличных райцентров европейской России, Украины или Белоруссии.
В Ташкенте мой содоклад должен был состояться после первого перерыва, во время которого были развешаны наши схемы. Они привлекли внимание в то время первого заместителя начальника ПУ ТуркВО генерал-майора Овчинникова А.И. Постояв с минуту руки за спину и покачиваясь с носка на пятку, А.И. как бы с досадой произнес: «Надо же! Ни хера не делают, а такие схемы рисуют!»
Тем не менее на следующем перерыве после выступления он подошел, пожал руку и извинился: «Не ожидал, действительно удивился, услышав из твоего доклада, что в САВО проводится такая работа!» Позже, в дни августовского путча 1991 года, Александр Иванович, уже в звании генерал-полковника будучи назначен начальником ГлавПУ СА и ВМФ, фактически так и не успеет вступить в должность и уйдет в запас.
Генерал Волкогонов содоклад расхвалил. В конечном счете я «довыступался». 21 октября того же 1983 года, будучи на отдыхе в Сочинском военном санатории им. К. Ворошилова, через дежурный персонал получил команду срочно связаться с «каким-то Волкогоновым». Тут же из вестибюля 7-го корпуса позвонил ему. Генерал Волкогонов ошарашил предложением отправиться в Кабул на должность советника начальника управления спецпропаганды Главного политуправления армии ДРА. Курортное настроение сразу улетучилось. Я что-то промычал вроде того, что вообще-то являюсь китаистом… Он добродушно заметил: «Да ты уж там разобрался… Подумай, завтра перезвони!»
