Мой пакт с Польшей означал лишь выигрыш во времени. После смерти Сталина… мы разобьем Советский Союз. У меня только единственное опасение – это то, что Чемберлен или ему подобная грязная свинья придет ко мне с предложениями или с изменившимися взглядами. Он будет спущен с лестницы. И даже если мне придется лично пнуть ногой ему в брюхо на глазах у всех фотографов… Завоевание и уничтожение Польши начинается в субботу утром, 26 августа. Я проведу несколько кампаний в польской униформе в Силезии или в протекторате. Поверит ли в это мир, мне наплевать, мир верит только в успех.
Будьте тверды. Будьте безжалостны. Жители Западной Европы должны трястись от ужаса» [17].
От верховного командования армии было передано слово шифровки «Befehlsubernehmen» («примите командование»), и 23 августа группу армий «Север» и «Юг» на польских границах и группу армий «С» на французско – бельгийской привели в полную готовность.
Еще одна немецкая подводная лодка прокладывала курс в Северную Атлантику.
С ц е н а: Кремль, ночь на 24 августа.
Д е й с т в у ю щ и е л и ц а: сверхконспираторы Сталин и Риббентроп.
При большом количестве тостов и водки и при сильном оживлении заклятые враги – правые и левые – подписали пакт о ненападении с секретным протоколом, который развязывал России руки в Финляндии, Эстонии, Латвии, Польше к востоку от рек Нарев, Висла и Сан и в румынской Бессарабии. Гитлер и Сталин, самые жестокие циники своей эпохи, теперь были фактическими союзниками; Польша была обречена. Западу поставлен шах и мат [18]. Гитлер глупо улыбался и радовался и назначил день «игрек» – дату нападения на Польшу – 26 августа.
24 августа лидер национал – социалистов Альберт Форстер был назначен «главой государства» сенатом Данцига, в котором преобладали немцы; банковские ставки поднялись в Англии и Ирландии; пограничная охрана была усилена, и в Бельгии, Голландии и Швейцарии началась мобилизация. Запад находился в шоке, вызванном пактом нацистов и коммунистов, однако через день палата общин приняла чрезвычайное специальное обращение к державам. Президент Рузвельт лично обратился с призывом к миру сначала к итальянскому королю Виктору – Эммануилу, а затем к Германии и Польше, а папа римский Пий XII поднял свой голос в защиту «силы разума, а не оружия».
Однако Муссолини медлил: его армия была в «жалком состоянии», Италия еще не была готова к войне.
В министерстве иностранных дел в Лондоне британцы с характерным для их нации упорством, которое достигает апогея, сталкиваясь с безнадежностью, изложили в письменном виде в совместном пакте о взаимопомощи между Соединенным Королевством и Польшей свою решимость предоставить Польше «всю возможную поддержку и содействие».
Гитлер колебался; опасения Муссолини и неожиданное упорство британцев и французов вынудили его перенести день «игрек». Германская армия в «полном порядке» была остановлена [19], хотя некоторые ее подразделения уже двигались к границе. 26 августа (первоначальная дата «игрек») в Верхней Силезии перед 10–й армией Райхенау происходила некоторая перестрелка. «К – люди» – специальное подразделение контрразведки под непосредственным контролем верховного командования – столкнулось с польскими пограничниками.
Британский и французский послы в Германии – сэр Невилл Гендерсон и Робер Кулондр – повторили аудиенцию у Риббентропа (или Гитлера), чтобы подчеркнуть решимость своих стран оказать помощь Польше и, таким образом, вынудить Германию к ведению переговоров. Попытки были примирительными, но твердыми. Французы обрезали колючую проволоку вдоль границы; гарнизонные французские войска и резервисты, так называемые «моллюски крепостей», двинулись в «непроницаемые» казематы линии Мажино. Мобилизовалась вся Европа.
В 7:30 вечера 28 августа в рейхсканцелярии состоялось совещание с участием Гитлера, Генриха Гиммлера, генерал – майора СС Рейнхарда Гейдриха, Йозефа Пауля Геббельса, Мартина Бормана, Гальдера и других высокопоставленных нацистов. Гальдер записал свое личное впечатление о Гитлере в дневник: «Невыспавшийся, изможденный, с хриплым голосом, озабоченный». И позже: «Гитлер: «Если произойдет худшее, я буду вести войну даже на двух фронтах» [20].
29 августа, когда колокола звонили по умирающей Европе, сэр Невилл Гендерсон был принят Риббентропом и напыщенным Гитлером, который потребовал возвращения Данцига и Польского коридора, но согласился вступить в прямые переговоры с Польшей. Однако польский эмиссар должен был прибыть в Берлин в среду 30 августа – на следующий день, что было физически почти невозможно.
Ограничение времени, сказал Гендерсон, hatte den Klang eines ultumatum[2]. И позже добавил: «Я покинул рейхсканцелярию в тот вечер преисполненный мрачными предчувствиями» [21].
Последний день мира – 31 августа
«Предчувствия» Гендерсона находят свое подтверждение около полуночи на 31 августа во время аудиенции у Риббентропа, «прием которого был <…> отмечен сильной враждебностью, свирепость которой усилилась, когда был мой черед говорить.
Он все время вскакивал в состоянии сильного возбуждения, скрестив руки на груди, и спрашивал, есть ли мне что еще сказать…
После того как я сделал мои различные сообщения, он достал длинный документ, который зачитал мне на немецком языке или, скорее, пробормотал как мог быстро в тоне крайнего презрения и раздражения» [22].
Документ включал 16 требований Германии или условий для мира, но он уже, как пренебрежительно заметил Риббентроп, стал академичен или устарел, так как польский эмиссар не добрался до Берлина.
Ночью в 0:30 рейхсканцелярия передает шифровку для осуществления «Белого плана» – нападения на Польшу [23].
Берлин. 2:00Сэр Невилл Гендерсон принимает польского посла в Германии Йозефа Липского и передает ему краткое изложение бурного выступления Риббентропа.
Берлин. 6:30Капитан кавалерии Хаузер, помощник генерала Гальдера, главы генерального штаба армии, отдает приказы из рейхсканцелярии: «днем «игрек» будет 1 сентября (следующий день); часом «аш» – 4:45. Гальдер делает некоторые подсчеты и вносит их в журнал: теперь Германия мобилизовала около 2 600 000 человек (включая 155 000 военных рабочих, занятых на возведении укреплений Западного вала). Из них немного более одного миллиона – около 34 дивизий, большинство резервные дивизии, дислоцированы на западе; остальные около 1 500 000 человек – более 50 дивизий (включая 6 танковых) – нацелены на Польшу.
Лондон. 7:00Мешки с песком укладывают напротив палаты общин – «матери парламентаризма», а станции железной дороги заполняются народом, так как начинается эвакуация трех миллионов детей, женщин, инвалидов и стариков из Лондона и 28 других британских городов – массовое перемещение, не имеющее прецедента в истории. Тень воздушной мощи Германии, страх перед бомбами маячат над миром.
