был в прекрасном экстатическом настроении. Оставаясь некоторое время у моих стоп, он снял свою нить и золотую цепочку и начал произносить мантры. Он получил совет продолжать носить священную нить и золотую цепь».
За это время он сделал несколько духовных упражнений на берегу священного озера Мансаровар. В тот день, прогуливаясь вместе, Джйотиш сказал: «Могу ли я с твоего позволения впредь воздерживаться от речи?» «Во время путешествия это нежелательно, – сказала Ма. – Но когда ты выражаешь такое настроение, то это тело дает тебе имя «Маунананда Парбат» (Молчаливая гора). С этого дня во время болезни продолжалась санньяса мантра и его полное эмоциональное отречение. Теперь об этом всем сообщается, потому что пришло время. Перед концом он был освобожден от ответственности, сняв священную нить и золотую цепь».
В этот момент скорби, по совету Ма, Харирам Джоши и другие почитатели выбрали место рядом с храмом Патал Деви в Алморе для самадхи Бхаиджи. Теперь Шив Мандир стоит на том месте, которое теперь является частью ашрама Анандамайи. Это также место, где по инициативе Йоги Бхаи был учреждён Ма Анандамайи Видьяпитх.
Источник: anandamayi.org
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Накануне отправления на Кайлаш с Матерью в 1937 г., когда Бхаиджи оставил свои бенгальские рукописи мне для публикации, он недвусмысленно пожелал, чтобы эта книга вышла одновременно на хинди. Его неожиданная смерть на обратном пути сорвала наши планы. Издание на бенгали впервые вышло в 1937 г. вскоре после его смерти. Издание на хинди вышло в 1951 г. Несмотря на то, что перевод на английском был готов, он долго не издавался.
Верю, что почитателям Матери будет приятно узнать, что благодаря энтузиазму и великодушию Шри Камлеш Парашрам Пунвани из Синга, Западного Пакистана, теперь опубликовано английское издание «Mother As Revealed to Me». Надеюсь, это издание понесёт послание Матери за берега Индии.
Я признателен также Шри Гиридже Шанкар Бхатачарье, профессору [в отставке] Президентского университета в Калькутте, который несмотря на слабое здоровье, не пожалел стараний, чтобы помочь мне в кратчайшие сроки опубликовать книгу.
Ганга Чаран Дасгупта
4 мая 1952 г.
Целью этой жалкой попытки с моей стороны не является написать биографию Шри Шри Анандамайи Ма или обратить внимание мира на Её безграничные силы. В этом небольшом очерке я представил лишь некоторые факты моего непосредственного опыта, чтобы показать, как Она открыла источник жизни в моей почти иссохшей душе. Все недостатки, возникшие в этой работе, можно объяснить моими личными ограничениями, за которые я искренне прошу Её прощения.
Когда я был маленьким мальчиком, я потерял свою мать. Мои родственники рассказывали, что мои глаза заливались слезами, когда я слышал, как младенцы мягкими, пронзительными голосами лепетали наше «Ма, Ма»; и что я облегчал свою боль на сердце лежа на полу и тихо плача.
Мой отец был святым человеком. Глубокий религиозный дух его жизни насаждал мне в годы раннего детства семена стремления к Божественному. В 1908 г. я получил посвящение в Шакти-мантру [1] у нашего семейного Гуру [2]. По этой причине я должен был поклоняться Божественной Матери; и когда во время молитвы, обращаясь: «Ма, Ма», я мог излить свой пыл преданности, я ощущал большое облегчение и счастье. Даже тогда я едва мог осознавать, что мать является источником высшей радости и счастья для всех живых существ. У меня было непреодолимое желание найти такую Живую Мать, которая своим любящим взглядом могла бы преобразовать мою носимую ураганом душу. Я приходил ко многим святым и был настолько отчаян, что обращался даже к астрологам в поисках ответа на вопрос: «Посчастливится ли мне встретиться с такой матерью?» Все подавали высокие надежды.
С этой целью в виду я посетил многие священные места и получил возможность встретиться с различными духовными личностями; но никто не мог удовлетворить моё желание.
Я работал в правительственном учреждении в Калькутте. В 1918 г. оно было переведено в Дакку и меня отправили туда. К концу 1924 г. я узнал, что в Шахбаге недалеко от города несколько месяцев живёт Ма Анандамайи, которая долгое время соблюдает молчание, всегда сидит в какой-то йогической позе и в некоторых редких случаях чертит линию на полу вокруг себя и после чтения некоторых мантр или священных текстов ведёт короткие беседы с людьми.
Однажды утром я пошёл туда в молитвенном духе и был достаточно удачлив увидеть Мать, благодаря сердечной любезности Её мужа, к которому люди обращались: Питаджи или Отец. Когда я увидел Её невозмутимую йогическую позу со всей скромностью и грациозностью, которые можно встретить только у недавно вышедшей замуж женщины, это вызвало в моём сердце трепет. Меня сразу же осенила мысль, что я обнаружил ту личность, которую столько лет жаждало моё сердце и в поисках которой я путешествовал в столько священных мест.
Всё моё существо затопила радость и каждое волокно моего тела танцевало в экстазе. Был порыв броситься ниц у Её стоп и воскликнуть в слезах: «Мать, почему Ты чуждалась меня все эти долгие, долгие годы?»
Через несколько минут я спросил Мать: «Есть ли у меня шанс на духовный подъем?» Она ответила: «У тебя ещё недостаточно сильна жажда такой жизни». Я пришёл с бременем мыслей, которые хотелось высказать, но все успокоились в тишине, очарованные Её умиротворяющей милостью. Я сидел там молчаливо и безмолвно. Мать тоже не произнесла ни слова. Через какое-то время я поклонился Ей и ушел. Я не смог дотронуться до Её стоп, несмотря на то, что очень желал это сделать. Не из-за страха или стеснительности; некая таинственная сила оттолкнула меня от Неё.
После этого я долго не ехал в Шахбаг. Я размышлял так: «До тех пор, пока Она не приблизит меня к Себе как моя мать, отодвигая своё покрывало, как я могу прижать Её стопы к своей груди?» Во мне происходило противоборство: сильное желание увидеться с Ней и острая боль от Её отчуждённости; и первое, и второе, были равным образом сильны, и противоречили одно другому. Тем временем я, бывало, ходил в соседний сикхский храм; и стоя возле стены сада, я видел Мать на расстоянии, так что никто не мог этого заметить. В эти дни колебаний я, бывало, анализировал движения своего ума и задавал себе вопрос: «Чем это закончится?»
Но у меня не было силы принять решение. Я, бывало, часто собирал
