— Иванович, расскажи, будь добр, про моего отца в Севастополе. Ты же рядом с ним тогда был?
— Конечно, рядом, как и Михаил. В одном полку были, в Черниговском. До конца осады.
— Расскажи про штурм, когда отца ядром контузило.
— Изволь, расскажу. Решили англичане наш бастион обойти, поскольку взять его штурмом не могли. А мы, черниговцы, тут как тут, в окопах сидели. Батюшка ваш, как увидел атаку ворогов, саблю — вон, а нам скричал: братцы, айда в штыки. Мы и побежали по каменьям вперед.
— Ты, Иванович, не тяни, рассказывай, как дальше дело шло.
— Дело-то шло известное. Англичанин штыкового боя не принял, от нас стал пятиться в свои окопы. А мы не отстаем, все хотим его штыком достать и погнать за его же окопы.
— А когда их пушки стрелять стали по вам?
— Когда аглицкая пехота в окопах укрылась, а мы как на ладони остались перед ними. Тогда их батарея и ударила по нашей роте. Мы по приказу отходить стали за бастион, в укрытие.
— Тогда батюшку и контузило?
— Тогда, Миша. Ядро было на излете, иначе бы нашего поручика увечным сделало. А так только изрядно помяло. Но Бог дал, отлежался за неделю в полковом лазарете. И в роту вернулся.
— А ты за что свой крест получил? Расскажи еще разок.
— Чего не рассказать — расскажу. Французы англичанам подсоблять стали. Что ни ночь, как кроты землю рыть стали, подбираться, значит, к бастиону, который наш полк стерег. Вот мы и ходили на них то днем, то ночью в штыки. Выбьем из окопов, самих побьем, кирки да лопаты ихние к себе утащим.
— Зачем тащить, ведь это же не трофеи, как штуцера их?
— Еще какие трофеи, Миша. Им после этого день-другой крымскую землю долбить было нечем.
— Почему, скажи, французы с англичанами так долго за Севастополь бились? Ведь были же с ними еще и турки с сардинцами из Италии.
— Много их было, то правда. А Севастополь они штурмами так и взяли, все в нашего брата, русского солдата с матросом, упирались. Мы сами оставили Корабельную сторону с Городской, ушли по мосту через бухту на Северную сторону. Там снова на позицию заступили.
— Обидно было, что им окопы оставили?
— Еще как обидно, Миша. Но оставил окопы на Черниговский полк по приказу-то. Иначе и быть не могло.
— Отец мой что вам говорил в роте, когда уходили?
— Доброе слово солдатам сказал, что, мол, братцы, вы свою присягу перед государем, Богом и Отечеством с честью исполнили. И не ваша вина, что Севастополь супостату достается…
Эти рассказы бывалых солдат, знавших отца с первого года Крымской войны, мальчику давали не меньше впечатлений, чем рассказы Дроздовского-старшего о службе воинской, о защите Севастополя. Отец гордился тем, что воевать ему довелось при защите морской крепости под знаменами генерал-лейтенанта Степана Александровича Хрулева, состоявшего при артиллерии.
— Миша, рассказать тебе о генерале Хрулеве, моем севастопольском начальнике?
— Расскажи, папа.
— Про то, как мы Севастополь держали стойко, тебе известно, сын мой.
— Да. И читал я на днях графа Толстого «Севастопольские рассказы».
— Хорошо. Так вот, мы с Хрулевым за одно дело ордена получили. Я тогда получил Святую Анну с мечами третьей степени. Все же поручиком только был. А генерал Хрулев Святым Георгием не четвертой, а сразу третьей степени в высочайшем указе государя императора Николая Павловича был пожалован. Указ о том в полку моем зачитывали.
— А что в императорском указе про содеянный подвиг говорилось, папа? Про самого Хрулева?
— То, что награждается Степан Александрович при геройской защите Севастополя за оказание постоянно примерного мужества и распорядительности по заведованию обороной восточной части этого города. И за то, что произвел блистательную вылазку в ночь с 10 на 11 марта 1855 года.
— Так и ты, отец, свой орден Святой Анны получил за то севастопольское дело?
— Да, Миша Вместе с Хрулевым мы тогда ходили на ночную вылазку. За тот славный бой моей роте черниговцев дадено было сразу четыре солдатских креста Георгия. Четыре, а не один, как бывало ранее.
— Ивановичи с тобой тогда были?
— А как же! На вылазку тогда упросились у меня даже легкораненые. И те солдаты, что при кухне на работах по очереди назначены были. Все пошли, чтобы русский Севастополь отстоять…
Вне всякого сомнения, семейная атмосфера наложила знаковый отпечаток на миропонимание юного Михаила Дроздовского. Рассказы отца, уважительное отношение к нему со стороны окружающих, образы отцовских денщиков — героев из нижних чинов, считавших свое участие в Севастопольской эпопее делом святым для солдата, — подготовили генеральского сына к будущему жизненному поприщу. Оно для него могло быть только одним — служить Царю, Богу и Отечеству.
Эти три слова тогда громкими не виделись. В них заключался смысл жизни многих и многих поколений служилых воинских людей старой России, отдававших свои жизни за величие и достоинство государства Российского.
Рос он одаренным от природы. С детства проявлял заметные среди сверстников способности к рисованию. Полюбил стихи и песни, особенно о войнах. Крымская война вообще стала для него легендарной. Думается, что судьба совсем не случайно уготовила праху легендарного командира белых «дроздов» тайно найти последнее пристанище на севастопольской земле и не позволила его недругам надругаться над могилой.
Воинские стихи Михаил полюбил с детства. Знал он их действительно много и часто в свободные от учебы часы с большим увлечением декламировал их сестрам, отцовским денщикам, однокашникам. Сам он тоже пробовал писать, но вскоре, осознав, что получается далеко не так, как бы ему хотелось, это дело бросил. Тетрадки со своими стихами он хранить для личного архива не стал.
У Дроздовского-старшего была своя система воспитания сына-наследника Он заботился о том, чтобы тот рос крепким физически и был готов к любым тяготам будущей, сперва кадетской и юнкерской, а затем и офицерской жизни. Отцовские поучения отличались известной по тому времени простотой.
— Прочитал про спартанского царя Леонида и его спартанцев?
— Да, всю книгу дочитал.
— Запомнилось тебе, как они бились с персами в Фермопильском проходе? Как сражались триста греческих бойцов против армии царя персиян Ксеркса?
— Еще бы! Герои Эллады! Целая дружина Гераклов.
— Они были людьми, Гераклов среди них не оказалось. А почему персы не смогли их победить?
— Потому что спартанцы дружно стояли и не боялись врага.
— Не только поэтому, Миша Спартанцы по духу были суворовцами. Они с детства себя закаляли и гимнастикой занимались, как ты у меня это делаешь по утрам.
