Съемки проходили под Ригой в местечке Айзкраукле на живописном берегу Даугавы на строительной площадке Плявиньской
ГЭС. По сценарию предполагался фильм о большой стройке и трудовом героизме, о том, как «в обстановке труда рождаются новые, коммунистические отношения между людьми».
В.Высоцкий: «Это было великолепное время в моей жизни... Это была ударная стройка. Там были самые лучшие работники — с других строек ребята. Я видел, как прорывают перемычку, видел, что такое аврал. Как перекрывают реку. В общем, впервые в жизни видел, как создается эта махина, которая потом на фотографиях выглядит так красиво и безобидно...»
Высоцкому нравилась обстановка съемок, самочувствие выздоровления, дружеское окружение, но не нравилась работа, вернее, роль по сценарию — за неправдивость, за приукрашенность: «...я играл в этом фильме уж больно положительного человека. Ну такого положительного, что таких не бывает. Даже противно вспоминать. Он и на работе, и везде был такой хороший... Жил он в палатке. У него течет все. Мебель полированную купили — гниет, ребенки плачут — у него двое их, жена чихает, кашляет. Жена просит, чтобы он квартиру получил. А он говорит: «Ни за что! Пока все не получат, я не буду просить! Другим нужнее». Такой сознательный. Таких людей не бывает. Маркина любят все: и друзья, и дома и дети, и начальство, и даже посторонние люди.
Вообще неинтересно играть людей, покрашенных только одной — черной или белой краской. У каждого человека всегда есть черты и такие, и такие. Всегда интересно сыграть живого человека. Наш зритель избалован хорошими картинами, хорошими образами, настоящими людьми. Его никогда не обманешь. Он сразу понимает, где правда, а где неправда».
Высоцкий пытался уговорить сценариста И.Куприянова что-то изменить в роли, сделать ее более реальной, но тот не согласился... Откровенно плохой сценарий не смогли «вытянуть» даже великолепные актеры — В.Самойлов, Л.Овчинникова, С.Крамаров.
Во время съемок группа жила в палаточном городке, и по вечерам, когда после работы все собирались у костра, Высоцкий брал гитару и пел. Филиппову нравилось пение Высоцкого, и он попросил сочинить песню для фильма. Так, в фильме среди трех песен, сочиненных Л.Дербеневым, появилась четвертая — первая из всех, написанных Высоцким для кино. Правда в титрах фильма об этом не сказано, но Высоцкого это, вероятно, не слишком огорчило — песня получилась откровенно слабая. Песню в картине исполняли В.Абдулов, В.Пешкин, Г.Ялович. Получился текст, вполне соответствующий духу фильма:
Нам говорят без всякой лести:
«Без вас со скуки мы умрем!»
И мы всегда и всюду вместе —
Везде втроем, всегда поем.
Без нас нельзя на дне рожденья,
Без нас — и свадьбам не бывать.
И мы сейчас идем веселье
На новоселье поднимать.
Мы успеваем еле-еле
Пить у одних, петь у других,
Хотя б нам на одной неделе
Давали восемь выходных!
В Москве в автомобильную аварию попадает «брат» Толян. Состояние Утевского было довольно тяжелым, и после лечения Высоцкий предлагает ему пройти реабилитацию на Рижском взморье, а заодно посетить благодатные грибные места в районе, где проходят съемки фильма. Так и сделали. Несколько дней Толян провел с Владимиром, а потом снял дачу на Рижском взморье.
Как-то решили компанией навестить Толяна. Навестили и решили отметить успешное выздоровление в недавно открывшемся на взморье ресторане «Лидо». Засиделись допоздна. Ресторан закрывается, музыканты ушли. Но садится за рояль Ялович, а Высоцкий исполняет свои песни. За соседним столиком — компания бывалых на вид мужиков. Один из них: «Ребята! Вы знаете песни Высоцкого?! Да это же мой кореш! Мы с ним вместе срок тянули!» Высоцкий показывает: «Ребята, только молчите!»
Когда сплетни устаревают, они становятся мифами и легендами. Поначалу это ему нравилось, но позже придется опровергать тех, кто привык жить не знанием и пониманием, а «мнением» и всевозможными домыслами.
Во время съемок, в августе, Высоцкий вырвался в Москву, чтобы поздравить жену с рождением второго сына. Мальчик родился 8 августа. Имя — Никита — выбрали по свернутой бумажке, вытащенной маленьким Аркашей из папиной серой кроличьей шапки.
Вспоминает Нина Максимовна: «Все мы — бабушки и дедушки — стояли под окнами родильного дома в Покровском-Стрешневе. Люся выглядывала из окошка четвертого этажа, а Володя, достав из чемодана синее кожаное пальто, размахивал им в воздухе. Своим громким голосом кричал: "Это тебе подарок... за сына!"»
Радость от рождения сына сменилась заботой и тревогой — через неделю мальчик заболел воспалением легких и проболел почти полгода. Людмиле приходилось разрываться между домом, где была больная тетя Алла и маленький Аркадий, и больницей, где хрипел, кашлял, плакал и температурил совсем маленький Никита. Благо, что больница была рядом. Все помогали: Владимир прибегал с репетиций и гулял с Аркадием, привозил его к Люсе в больницу, дед Семен приносил фрукты, творог... Больше всех помогала сестра Людмилы — Лена. А в ноябре тяжело заболел Аркадий — бредил, из рук вырывался, не узнавал родных... Вот так и перебивались до весны, пока не выздоровел Никита.
История Театра на Таганке неразрывно связана с творческой судьбой Высоцкого. Почему так получилось? Высоцкий не искал «Таганку» специально. Он имел хорошие актерские данные и мог состояться как актер и в другом театре, причем, может быть, и не менее интересном. Очевидно, здесь присутствовал элемент случайности или целая цепочка необходимых случайностей. Это был совсем другой, непривычный театр, театр не мхатовского направления, последователем которого в тот момент можно было считать Высоцкого. Скорее всего, первотолчком было его сложное и неопределенное положение в то время. Семья, двое детей, метания между киностудиями и работой в театрах по договору — вот что было уделом его жизни на протяжении уже пяти лет. Ни Высоцкий, ни Театр на Таганке тогда, осенью 64-го года, не ведали, какое влияние друг на друга они окажут. Все это придет позже. А пока...
Театр драмы и комедии располагался на улице Чкалова, 76, рядом с Таганской площадью и второразрядным рестораном «Кама» под боком. Здание было построено в 1912 году купчихой Д.Платоновой. По купецкому вкусу и мраморное фойе с великолепной лестницей к буфету во втором этаже. Первоначальное предназначение — для синематографа «Вулкан». Название символичное, если задуматься о судьбе театра и его коллектива. Театр находился далеко от центра, зал там всегда пустовал. Народ туда не ходил, а если ходил, то принудительно — в нагрузку к «Современнику». Главным режиссером театра был один из первых выпускников ГИТИСа Александр Константинович Плотников, который и организовывал его в 1945 году, сразу после войны.
