Кстати, «Крематорий» попал в одну гримерную с «Моральным кодексом», в то время абсолютно неизвестным коллективом, этакой «темной лошадкой», присутствие которой в данной компании вызывало недоумение (мягко говоря), тем более что все остальные участники концерта своим долгим и нелегким «боевым путем» заслужили право на подобные выступления. Итак, пока мы потягивали жиденькое пивцо, принесенное фанами из ближайшего «гадюшника», кодексы позировали перед профессиональными видеокамерами. Все объяснилось, когда появился человек, стоящий за ними. Как уже многие догадались, это был Юрий Айзеншпис, до этого продюсировавший «Кино» и «Технологию»… Правда, со сцены «Моральный кодекс» вернулся в более мрачном настроении. Видимо, это побудило Армена подарить кодексовскому солисту пластинку «Зомби» с надписью: «Привет с того света!». Однако достаточно концертных подробностей, ведь ВИДовский юбилей не ограничивался лишь выступлениями для публики. Наиболее наблюдательные зрители, присутствовавшие на дневном и вечернем концертах 1 декабря (последний день всей серии концертов), могли заметить слева от сцены столы, выстроенные гигантской буквой «П». Именно за этими столами и началось в 23:00 обмывание первой годовщины «ВИДа». Гостей было около двух тысяч (очень приблизительно), и их спектр был достаточно широк: телевизионщики, участники концертов, артисты театра и кино, а также профессиональные тусовщики всех мастей и сословий. Была установлена меньшая, но гораздо более уютная сцена, с которой звучали мелодии всех стилей и направлений, юмор, пародии и прочее. А за столами!.. Для декабря 91-го – с его карточками на основные продукты, с не отоваренными за многие месяцы талонами на спиртные напитки – это было просто круто. Холодные закуски и салаты, заливные мясо и рыба, языки и колбасы, жаркое и многое другое, всего не упомнишь! Алкогольный выбор был скромнее: коньяк, водка и «Салют». Зато этого было много. Народ отрывался так, будто это была последняя возможность выпить и закусить. Все соответствовало русской поговорке: «на халяву уксус сладкий!». Пожалуй, столь массовых вакханалий я не припомню и в брежневские времена. Но вскоре частота тостов и поздравлений, произносимых со сцены, сыграли свою роль, и гости стали разъезжаться. Многих увозили в бессознательном состоянии. Как донесла разведка, даже женский туалет заблевали по щиколотку, – сочувствую уборщицам спорткомплекса. Я далек от того, чтобы кого-либо осуждать, хотя бы потому, что сам был пьян, – ведь знакомых там встретилось множество. Хочу лишь констатировать: чем труднее живется, тем безогляднее в нашей стране гуляют! Но, главное, всем было весело, а значит и финальная точка, коей являлся банкет, удалась на славу – как и концерты!.. И еще одна сюрреалистическая деталь. Наутро я тщетно пытался понять – сном или фрагментом вчерашнего праздника является назойливое воспоминание: я в компании с известным артистом и ведущим одной модной тогда музыкальной телепрограммы курю «травку» на улице у входа в СКК «Олимпийский»…
Глава IX. «ПОКОРЕНИЕ» СИБИРИ
Несмотря на то, что концертный декабрь начался на пафосной сцене многотысячного «Олимпийского», среднестатистический концертный зал нашей страны представляет собой нечто совсем иное. В подобном зале, мест на восемьсот-девятьсот, одном из центровых в городе Липецке, «Крематорий» дал два концерта 6 и 7 декабря. После этого мы всего на один день заскочили домой в Москву и тут же вылетели продолжать прерванное в конце сентября завоевание Сибири. В Омске нас уже ожидали Терпигорев и Рюмкин с новыми шутками и запасом водки местного розлива. В эту поездку Сергей (Терпигорев) взял свою собаку, молодого бультерьера странного бело-черного окраса. Тогда эта порода еще не так была распространена на территории нашей родины, а уж тем более в Сибири, так что частенько аборигены принимали ее за поросенка. Вот такой веселой компанией, с «поросенком» на поводке, мы появились в гостинице, а затем и на концертной площадке. Поверьте, администрация каждого из этих учреждений не обрадовалась появлению «поросенко-собаки»…
Отыграв в Омске (10 и 11 декабря), мы погрузились в поезд, где произошел ночной ужин с большим количеством водки, и переехали в Красноярск. Вообще, планирование концертного тура на несколько городов в нашей стране, с ее хроническими транспортными «сюрпризами», представляет собой непростую задачу. Поэтому для страховки наши сибирские администраторы заложили в расписание день отдыха в Красноярске. Мы прибыли в город утром 12-го декабря, а первый концерт должен был состояться лишь следующим вечером. Встречавший нас представитель местного рок-клуба долго извинялся: цивильная гостиница «Красноярск» была заказана лишь со следующего дня, поэтому одну ночь придется переночевать в гостинице молодежного центра (или что-то типа того). Мы так устали после бессонной ночи, что такие мелочи абсолютно не напрягали. Тем более что снаружи наша однодневная обитель представляла из себя два довольно современных многоэтажных корпуса, соединенных двухэтажным административно-развлекательным строением.
Покидав в номера вещи и наскоро умывшись, мы спустились в то ли буфет, то ли столовую, чтобы что-нибудь съесть. Каково же было наше удивление, когда, кроме стандартного набора первых и вторых блюд неожиданно наступившего обеденного часа, мы увидели широчайший ассортимент алкогольных напитков – бутылками и в розлив. Состояние усталой опустошенности властно требовало выпить каплю чего-нибудь, плотно поесть и хотя бы на пару часов завалиться спать. Что мы с Арменом и сделали – нас поселили в одном двухместном номере. Остальные, по-моему, остались колобродить в таком гостеприимном буфете. Перед уходом мы даже предупредили Серегу Третьякова, – основного нестабильного элемента, – чтобы он не очень расходился…
Вообще, когда группа выезжала на гастроли, я как директор объявлял наши условия по размещению в гостинице следующим образом: одноместный «люкс» (для Григоряна) и три двухместных для остальных. Остальные – это я, скрипач Михаил Россовский, гитарист Андрей Мурашов, барабанщик Андрей Сараев, басист Серега Третьяков и звукорежиссер Сергей «Овес» Овсянников: аккурат шесть человек. Когда с нами стал ездить продавец крематорской продукции Вова Корнеев, я переместился в одноместный номер. Но уже к концу 91-го моя директорская «крутизна» достигла определенного уровня и стала требовать размещения в «люксе» – не из-за возросших амбиций, а по причине соблюдения неких формальных правил. Началось общение со всевозможными деятелями, а согласитесь, что к тебе и твоему коллективу не будут относиться серьезно, если ты станешь принимать людей в простеньком номере с двумя кроватями и телевизором. К тому же я не получал ни копейки сверх обычной музыкантской «доли», так что мой «люкс» как оплата директорских функций все равно был для «Крематория» максимально выгодным вариантом…
