усиленно распускались слухи о том, что Сунь Ят-сен будто бы сговорился с иностранцами, раздает им должности и продает Китай.
Получив сведения о выходе частей НРА на железную дорогу к югу от р. Дунцзян, находившийся в г. Тяньсиньдуне тысячный отряд противника начал отход, частью на восток, частью на юг по железной дороге.
8 февраля в поезде на станции Шантан генерал Сюй Чун-чжи и главный советник В. К. Блюхер созвали совещание с участием почти всего состава правительства и М. М. Бородина.
Был принят уточненный план операции, в соответствии с которым предписывалось (схемы 4 и 5): Южной группе к середине февраля овладеть г. Даньшуй, предварительно полкам школы Вампу и 16-му отдельному полку очистить к 10 февраля всю железнодорожную линию и приготовиться к наступлению на Даньшуй из района Пинхусюй; 2-й пехотной дивизии и 16-му отдельному пехотному полку сосредоточиться в районе Тантоуся и приготовиться к наступлению на Даньшуй; 7-й отдельной бригаде выступить за 2-й пехотной дивизией с задачей прикрыть тыл и фланг Южной группы; Центральной группе — Гуансийской армии 9 февраля сосредоточиться в районе Шантан, перейти в наступление на крепость Вэйчжоу и 12 февраля овладеть ею; Северной группе — Юньнаньской армии оставить заслоны в районе Цзэнчэн, перейти в наступление на Боло с задачей овладеть им 12 февраля.
После совещания В. К. Блюхер пригласил военных советников к себе. Василий Константинович встретил нас радостно. Он был в том приподнятом настроении, в каком бывает военачальник при удачном начале операции. Прохаживаясь по салон-вагону, он пояснял нам план операции и поставил перед каждым конкретную задачу.
«Особенно надеюсь я на части, сформированные на базе школы Вампу, — говорил Блюхер. — Они должны стать ведущими, и роль наших советников при этих частях особенно важна. Вы должны показать свое военное искусство и революционный пафос. Ваши советы не должны оставаться только советами, их нужно умело претворять в жизнь. Китайских командиров, да и политических деятелей особенно тревожит судьба крепости Вэйчжоу. Они часто спрашивают, почему мы ее не берем штурмом, а обходим. Они опасаются вражеской диверсии в тылу наших войск. Особенно шумят по этому поводу юньнаньцы и гуансийцы. Для них это всего лишь подходящий предлог, чтобы оправдать свою пассивность. Они не верят в задуманную нами операцию и относятся к ее выполнению с преступной безответственностью. Это вам нужно всегда иметь в виду. Перед началом операции командующий Гуансийской армией генерал Лю Чжэнь-хуань не нашел ничего лучшего, как уехать, сославшись на какие-то дела в Гонконге. Он оставил заместителя, который ничего не хочет предпринимать до возвращения командующего. Командующий Северной, юньнаньской, группой генерал Фань Ши-шэнь также до сих пор не соизволил прибыть к своим войскам. Он, видите ли, безумно занят в Гуанчжоу. Главнокомандующий генерал Ян Си-минь совершенно не интересуется судьбой похода. Вся наша надежда, как я говорил, на гуанчжоуцев и особенно на полки школы Вампу. Если вас будут спрашивать о крепости Вэйчжоу, говорите, что не так черт страшен, как его малюют. Вот и все. Если вопросов нет, желаю успеха.
— Вперед, на Даньшуй!» — таким лозунгом закончил беседу с нами В. К. Блюхер.
Все советники, кроме меня, уходили в приподнятом настроении. Со мной случилось несчастье, которое я скрывал от товарищей: уже несколько дней я страдал от дизентерии. Я решил промолчать, не докладывать начальству и больным выступить в поход. Спасибо полковому врачу-китайцу, он сделал мне два укола имитана; но на этом медицинская помощь кончилась, имитана у него больше не было. Тогда я решил лечить себя диетой — у нас было несколько банок английских галет. Но это мало помогало. Болезнь делала свое дело — я очень ослабел. Между тем на два полка у нас была только одна верховая лошадь (да и то пони), принадлежавшая генералу Хэ Ин-циню.
Колесных дорог в этом районе не было. Продвигаться приходилось по пешеходным тропам. Правда, некоторые из них были выложены плитами. На ровной местности для перевозки грузов пользовались ручными тачками. В основном же все грузы переносились солдатами на коромыслах. Все необходимое для наших двух полков нес на себе целый батальон носильщиков из нанятых для этой цели крестьян. Основная оперативная работа у командиров была ночью, а день уходил на передвижение. В распоряжении командиров полков и высшего начальства имелись паланкины, где они отдыхали и высыпались.
Мы, военные советники, не могли позволить себе передвигаться в паланкине, который несли люди.
На пони Хэ Ин-циня я не рассчитывал, и мне пришлось идти пешком, по-прежнему скрывая болезнь от окружающих.
10 февраля, нагнав нашу часть на поезде, Блюхер вызвал Бесчастнова, Никулина и меня, похвалил порядок в 1-м и 2-м полках на марше и информировал нас об общей ситуации. От него мы узнали, что Гуансийская армия продолжает топтаться у железной дороги и не торопится выступать на Вэйчжоу. Северная группа скорее имитирует движение на Боло, чем действительно двигается. Под предлогом нежелательности «раздробления войск» командир 3-го корпуса юньнаньцев отказался выставить заслон в Цзэнчэн, чтобы обезопасить наш поход с севера. Для создания такого заслона Блюхеру пришлось попросить генерала Сюй Чун-чжи вызвать из Гуанчжоу полицейский полк У Те-чэна. Подступы к Шилуну укреплялись под руководством наших инженеров-советников Яковлева и Гмиры.
В. К. Блюхер сообщил нам, что он, учитывая назначенную на 11 февраля дневку, посоветовал генералу Сюй Чун-чжи выдвинуть части вперед на 5—10 км, чтобы 12 февраля они могли сделать сильный рывок. 2-ю пехотную дивизию целесообразно расположить на левом фланге уступом вперед, что даст возможность захватить противника в мешок.
10 февраля у станции Пинхусюй головные части нашего полка завязали бой с противником. При первых же выстрелах я предложил генералу Хэ Ин-циню подняться на небольшое возвышение неподалеку от железной дороги, чтобы лучше ориентироваться. Но с ним случилось что-то неладное: лицо его посинело, глаза закатились, а ноги отказались держать туловище. Трое вестовых (двое под руки, третий поддерживал сзади) с трудом втащили его ко мне на высотку, и он, как автомат, вряд ли понимая, что делает, повторял в виде приказа мои советы по развертыванию полка в боевой порядок. Вскоре лицо Хэ Ин-циня начало принимать естественную окраску, он постепенно пришел в себя и уже сознательно проводил в жизнь мои рекомендации.
Развернувшийся полк решительно перешел в наступление и выбил с железнодорожной станции отряд противника численностью 300—400 человек. К вечеру 11 февраля бронепоезд с десантом из 150 курсантов школы Вампу занял пограничную станцию Шэньчуаньсуй.
По дороге было проведено два митинга
