— Тофик Алахвердиевич, собери первых секретарей райкомов партии, поговорить надо.
— А что случилось?
— Надо поговорить перед праздником 1 Мая. Я ездил по городу, и у меня есть ряд соображений в связи с этим.
Собрали секретарей райкомов партии, и я им начинаю рассказывать о том, что видел, — смеются первые секретари. Договорились, что к 1 Мая наведут порядок. Снова еду, смотрю: один кандидат так в членах Политбюро и остался. Ну да ладно, бог с ними — не портить ведь из-за этого праздник.
Я не занимался сельским хозяйством и идеологией. Моим делом были кадровые и организационные вопросы. Но на деле все шли ко мне. У меня дверь ни перед кем не закрывалась. Если я в районе был или в другом городе, то вообще никогда не делил вопросы на «мои» и «не мои».
Приезжаю в один из районов рядом с границей Армении. Прихожу в райком партии. Посидели мы, и я предложил поехать по району. Секретарь райкома, председатель райисполкома вышли со мной, а рядом, в полубараке, оказывается, расположен клуб, и стоит стайка людей, в основном женщины: какой-то семинар не то бухгалтеров Колхозов, не то счетоводов. Я решил ними посмотреть клуб.
— Ой, — застеснялись руководители, — клуб у нас плохой.
— Ну, ладно, какой есть. Другого же вы не сделаете сейчас.
С женщинами поговорили, расспросили о житье-бытье и зашли в клуб. Смотрю — плохонький зал, сцена, над сценой висит лозунг: «Под руководством партии Ленина — Сталина вперед к победе коммунизма»… И это — шестидесятый год! После XX съезда партии!
Я первому секретарю райкома говорю:
— А ну-ка, читай.
Он прочитал.
— Нет, ты вслух мне прочитай.
— Под руководством партии Ленина — Сталина вперед к победе коммунизма. Все правильно.
— Все правильно?
— А что?
— А какая у нас партия?
— A-а, ну это я не видел.
— А ты что, не бываешь в клубе?
— Бываю, конечно.
— Так ты что, ни разу глаза не поднимал?
— Нет, я прямо в президиум захожу.
— Ну так ты, с женой или сам, хоть раз в кино был?
— Был. Но во время фильма там темно.
Вот так. Я приезжаю и на Бюро ЦК рассказываю о поездке. Все, конечно, хохочут:
— Владимир Ефимович, вы каждый раз какой-нибудь анекдот привозите.
— Поезжайте в Тирибиджан, вы там увидите наяву этот анекдот.
— Мы верим. Но надо же заметить…
— Дело тут не в лозунге, а в том, что он ходит только в президиум и больше никуда. Вот тебе и первый секретарь райкома, и его характеристика, на что он способен.
Конечно, в укреплении моего авторитета, в реализации многих начинаний мне помогали тесные связи с Москвой.
Ко мне Москва хорошо относилась, но я ей не давал покоя. И потом я пользовался тем, что я все же был бывший завотделом ЦК и напрямую звонил и секретарям ЦК, и в отделы ЦК. В Совмин СССР и к министрам я тоже запросто обращался, потому что многих знал лично, да и меня знали, так что многие работники Азербайджана, когда ехали в Москву, просили меня позвонить министру или кому-то из Совмина, чтобы их приняли и посодействовали в решении вопросов. Это я всегда делал.
Приходилось мне и конфликтовать с Москвой. В связи с бесконечными выступлениями Хрущева нас забросали из Москвы различными указаниями: обсудить на партийных собраниях, рассмотреть и дать отзывы. Я не выдержал, звоню в отдел ЦК:
— Вы хоть немного думайте, что вы делаете. Первичная парторганизация из-за ваших указаний не может свою повестку дня иметь. Вы уже на год вперед нам указали, что мы должны обсуждать на партийных собраниях. Ваше ли дело нам из Москвы диктовать, что мы на нефтеперерабатывающем заводе должны делать? Да у меня «воют» секретари первичных парторганизаций, секретари райкомов. Они не могут отчитаться, потому что и у нас есть отдел, аналогичный вашему, требует от них всяких сведений, справок по поводу того, «как прошли, как обсудили выступления Хрущева, какие выводы и предложения поступили от трудящихся». А где их наберешь, этих выводов, соображений, уже не говоря о том, что своих вопросов нет времени обсуждать?
Москва несколько умерила свой пыл.
Еще нам повезло, что хорошие кураторы у нас были: и по отделу парторганов ЦК партии — Старченко (мы с ним до сего времени в очень хороших отношениях), и по сектору Закавказья — Шиманский (потом он стал министром торговли России).
Потом я и сам бывал в Москве, и двери для меня ни у кого не были закрыты. Мне не надо было особенно пробиваться. Помогало, конечно, и бытовавшее тогда мнение, что я могу выйти прямо на Хрущева. Меня тогда считали «человеком Хрущева», буквально приклеили к нему. Каждый держал подспудно мысль: его куда-то там послали, а все равно он возвратится.
Так же думали и азербайджанцы. Это имело большое значение. Я не скажу, что злоупотреблял, но не отказывался воспользоваться этим для пользы дела.
Особенно это явно проявилось во время приезда Хрущева на 40-летие Азербайджанской Советской республики и 40-летие КП Азербайджана.
Торжество проходило на стадионе. Я весь план посмотрел, утвердил церемонию торжества. Все мне понравилось. Единственное мое предложение было: на самом поле посадить девушек шахматным порядком — чтобы занять его, потому что я предвидел, что жалобщики побегут через поле, а если будут сидеть девушки, то это будет сделать трудно — трибуна далеко, а поле занято.
Приезжаю на стадион за полчаса-час до торжества, а поле чисто.
— Где девушки?
— А Алахвердиев сказал; не надо девочек сажать. Некрасиво.
Что-либо делать было поздно. Как и следовало ожидать, только начался митинг, как, смотрю, через все поле бежит человек, размахивая чем-то и крича: «Никита Сергеевич, Никита Сергеевич!»
— Это что значит? — грозно спросил Хрущев.
— Да жалобщик бежит, Никита Сергеевич.
— Пусть пропустят.
Но с поля к трибуне не было прямого выхода, надо было обежать поле. Просителя нет и нет.
— Где он? — опять сурово спрашивает Хрущев.
— Так его ведут.
— Это ты придумал, — напустился он опять на меня, — это ты его не пропускаешь, заслоны везде наставил.
— Никита Сергеевич, пожалуйста, успокойтесь! Он просит квартиру.
— Откуда ты это знаешь?
— Почитаете сейчас его жалобу.
Буквально через минуту подходит Самашуйский, помощник:
— Никита Сергеевич, это с квартирным вопросом.
— Ну и интуиция. Ты что, читаешь мысли на расстоянии? — уже шутливо спросил Хрущев.
А при чем здесь интуиция, когда практика моей работы подсказала, что обязательно придут и с чем придут. Я таких просителей принимал уже сотни: от порога дома и до кабинета у 90 % просивших были квартирные вопросы.
