После разгрома Уэрты в Вашингтоне лихорадочно искали нового «сильного» человека в Мексике, который мог бы обуздать народ и обеспечить интересы американских банкиров и дельцов. Однако поступавшие из Мексики донесения были столь противоречивы, что трудно было сделать подходящий выбор. Каждый американский агент пытался убедить свое начальство в том, что именно «обрабатываемый» им генерал может оказаться «избавителем».
Личный представитель Вильсона в ставке Вильи настойчиво убеждал Вашингтон, что неграмотный Вилья, не разбирающийся в международных делах, при умелом руководстве со стороны его, Каротерса, может превратиться из «дикого зверя» в ручного ягненка. Агент госдепартамента Канова, прикомандированный к Каррансе, предостерегал против Вильи и всемерно рекомендовал вниманию своих хозяев дона Венуса, как человека, искушенного в политике, зрелого, понимающего. При этом Канова добавлял, что без поддержки США Каррансе не укрепиться в кресле президента Мексики.
Нашлись и такие, которые асе еще делали ставку на Уэрту.
Около года провел Уэрта в Испании, пропивая награбленное в Мексике состояние. Когда деньги кончились, Уэрта превратился в мемуариста. Свои «воспоминания» он выгодно запродал одной желтой газетенке, которая специализировалась на описании всевозможных убийств и различных преступлений.
«Сочинение» свергнутого диктатора как нельзя больше подходило для бульварной прессы. С отвратительным цинизмом хвастался Уэрта своими преступлениями. «Смерть людей столь же мало меня волнует, как падающие осенние листья, — писал этот выродок, которого в свое время американская печать называла «справедливым и благородным миротворцем». — К сожалению, кадровые военные являются плохими убийцами. Они просто не умеют убивать, не оставляя следов. Лучший тому пример — убийство Мадеро. Надеюсь, что это мое замечание принесет пользу криминалистам…»
Все «воспоминания» Уэрты написаны в таком же духе.
Однако вскоре и деньги, полученные за «литературный труд», улетучились. Нужно было искать новые источники доходов.
И вот в 1915 году Уэрта появляется в США и обосновывается в городе Эль-Пасо. Там, в одном из кабаков, он встречается с давно потерявшим человеческий облик Ороско, живущим разбойничьими налетами на мексиканскую территорию. Оба «деятеля», подкармливаемые американцами, не теряют надежды вновь стать хозяевами Мексики. А пока они ежедневно пьянствуют и дебоширят в притонах Эль-Пасо.
По поручению Вильи надежные люди следили за каждым их шагом.
Однажды ночью Уэрта, проживавший в особняке на окраине Эль-Пасо, чувствует резкие боли в желудке. Человек из его охраны выскакивает на улицу и, столкнувшись с каким-то незнакомцем, спрашивает, где можно найти врача.
— Я — врач, могу осмотреть больного.
— Пожалуйста, только поскорей.
Телохранитель Уэрты приводит незнакомца к больному. После беглого осмотра незнакомец ставит диагноз: острый приступ аппендицита, требующий немедленной операции, иначе смерть неминуема. Но как оперировать без инструментов, без наркоза?
— Нельзя терять ни минуты. Дайте мне острую наваху, горячую воду, и ваш больной будет спасен.
Спрашивают мнение Уэрты.
— Я готов, пусть режет, — говорит бывший диктатор.
Незнакомец вспарывает Уэрте живот и долго ворочает бритвой во внутренностях. Уэрта давно потерял сознание, а хирург все еще продолжает потрошить его.
— Одну минутку, — говорит незнакомец и, прежде чем присутствующие успевают опомниться, исчезает из комнаты.
За ним бросаются вдогонку, но его и след простыл. Когда люди Уэрты, наконец, находят настоящего врача, тому остается только констатировать клиническую смерть больного.
Кто был этот таинственный «хирург» — сообщник Вильи или кто-либо другой, выяснить так и не удалось.
Пораженный смертью Уэрты, Ороско бежит из Эль-Пасо. Несколько дней спустя его труп вылавливают в мутных водах Рио Браво.
Смерть Уэрты и Ороско проходит незамеченной в Мексике, где накал страстей продолжает нарастать.
Вилья готовится к важнейшему в его жизни сражению с Обрегоном — тем самым Обрегоном, которого он несколько месяцев назад чуть не расстрелял и который теперь, оставив позади себя столицу, наступал на север, полный решимости сразиться с непобедимой до сих пор Северной дивизией.
День и ночь работали мастерские в Сакатекасе, Торреоне, Чиуауа, изготовляя амуницию и боеприпасы для Северной дивизии.
День и ночь тренировались бойцы Вильи в стрельбе, штыковых атаках, метании гранат.
День и ночь совещались Вилья, Анхелес, Урбина, Фьерро, склонившись над картами, испещренными разноцветными кружками и стрелками.
Час решительной битвы приближался…
Глава седьмая. ЭТИ ПРОКЛЯТЫЕ ГРИНГО…
Жизнь я отдам, не колеблясь,
лишь бы не видеть, как враг
здесь, на земле мексиканской,
топчет отечества флаг.
Гринго-соседи оружьем
и снаряженьем сильны.
Наше оружье — отвага,
камни родной стороны.
Но не видать им победы -
несправедлив их поход.
Это они, чужеземцы,
наш обирают народ.
С приисков золото наше
в ваши карманы течет.
Счет вы ведете доходам,
наши страданья — не в счет.
Мало вам наших страданий,
наших несчастий и бед!
Коли ворветесь, из вас мы
славных нарубим котлет!
КРОВЬ ЛЬЕТСЯ У ВОРОТ СЕЛАЙИ
Обрегона было 15 тысяч бойцов, 15 орудий, 100 пулеметов, под его командованием были «красные» батальоны и отряды индейцев. В распоряжении Вильи имелось только 9 тысяч бойцов. Остальные были рассеяны на огромной территории Северной Мексики, вели бои с войсками других генералов Каррансы или, что случалось довольно часто, между собой.
Обрегон занял Селайю и приказал спешно возводить укрепления. Вокруг города были вырыты глубокие рвы, возведено несколько рядов проволочных заграждений. Позиции были усилены пулеметными гнездами.
5 апреля 1915 года конница Вильи подошла к Селайе. Однако все попытки взять город с ходу окончились неудачей. Проволочные заграждения оказались непреодолимым препятствием для всадников Вильи. Конница налетала на них точно ураган и столь же стремительно откатывалась под огнем пулеметов.
«Моя ошибка, — признавал потом Вилья, — состояла в том, что я надеялся с ходу взять Селайю и бросил против Обрегона мои отборные войска, не прикрыв их артиллерией».
Тем не менее, Вилья не терял надежды на победу. На заре третьего дня сражения Северной дивизии удалось прорвать оборону противника и ворваться в пригороды Селайи. Но именно в этот момент Обрегон получил подкрепление — 3 тысячи хорошо вооруженных бойцов. С их помощью Обрегон отбросил войска Вильи за пределы укреплений.
