Юные искатели
Добрая матушка, жена Рамдаса по «старой жизни», на несколько дней слегла с температурой, не выдержав тяжести их совместного путешествия на пароходе от Хубли до Мангалора. Он навещал ее раз в два-три дня, пока она не поправилась. В один из дней, когда Рамдас пришел к ней, в доме находился известный святой из Путтура по имени Кришнарао. Он вошел в комнату, где Рамдас сидел у постели больной женщины. Увидев его, Рамдас простерся у его ног. Кришнарао сел рядом.
– Разве была такая уж острая необходимость бросать семью и принимать обет санньясы? – спросил он.
– Так захотел Рам. Рамдас не мог противиться, – ответил Рамдас.
– Тогда твой Рам, наверное, какой-то особенный. Могу я узнать, где Он? – осведомился святой.
– Он обитает в сердцах всех нас, поскольку проникает повсюду, – объяснил Рамдас.
– Я не вижу Его. Как же нам узнать, что это Его воля движет нами? – продолжал дознание Кришнарао.
– Для обычного глаза Он невидим, но с помощью очищенного зрения можно увидеть Его, – сказал Рамдас, – и только когда видишь Его, понимаешь, что лишь Его воля управляет всеми твоими действиями. Для этого высшего видения нужно оставить привязанности и полностью предаться Ему.
– Я не совсем понимаю тебя, – настаивал Кришнарао. – Мне кажется, не нужно отказываться от мирской жизни, чтобы постичь Бога.
– Так оно и есть, – согласился Рамдас. – Рамдас и сейчас принадлежит миру, но не какой-то его части, а миру в целом. Его Возлюбленный – не только в отдельных людях, Его можно найти, во всей Его мощи и красоте, во всех людях, существах и объектах.
На этом диалог закончился, и Рамдас ушел из дома и вернулся в пещеру.
Однажды, около пяти вечера, в пещеру заглянул подросток четырнадцати лет, принадлежавший общине Сарасватов,[101] иногда навещавший его и раньше. Он был в слезах и в порыве отчаяния воскликнул:
– Рам, теперь я всегда буду с вами. Я не намерен оставлять вас. Я хочу посвятить свою жизнь Рам-наму.[102]
– Рам, – мягко возразил Рамдас, – тебе нельзя оставаться здесь. Твои родители будут волноваться. Вернись домой.
– У меня нет ничего общего с родителями, домом и миром. Вы для меня все, – сказал мальчик. – Я буду повторять святое имя вместе с вами.
– Ты можешь делать это у себя дома, – посоветовал Рамдас. – Необязательно бросать его, чтобы повторять Имя.
– Нет, – ответил тот, – я не могу произносить Имя дома. Они заставляют меня ходить в школу, а я ее терпеть не могу.
– Чем насолила тебе школа? – спросил Рамдас.
– О, я сыт ею по горло. Я попал в компанию, где парни говорят только непристойности, и мой ум ужасно испорчен. Я больше никогда не пойду в школу!
– В таком случае, – ответил Рамдас, – ты можешь не ходить в школу, но оставаться чистым, молясь Богу дома. Ты слишком молод, чтобы делать задуманный тобой шаг без согласия родителей. Слушайся их, они желают тебе только добра. Но не прекращай повторять святое Имя. Доверяй Тому, за чье Имя ты ухватился. Избегай компании мальчиков, оскверняющих твой ум.
– Не заставляйте меня уходить. Вы для меня отец, мать, учитель, все, все. – После этих слов мальчик вошел в глубь пещеры и, забившись в темный уголок, начал читать Раммантру.
Рамдас подошел к нему и повторил, чтобы тот возвращался в город, так как на улице уже смеркается. Сначала он упорствовал и не желал слушаться, но наконец согласился вернуться к родителям. Между тем стало совсем темно, и Рамдас предложил проводить его до дома, находившегося рядом с городским храмом.
Спускаясь с холма с подростком, Рамдас встретил друга с фонариком, он шел к нему, чтобы пригласить на вечер киртана[103] в доме своего учителя. Рамдас отдал мальчика на его попечение и попросил довести до дома, а сам отправился на киртан.
Спустя несколько дней другой молодой человек лет двадцати, брахман из Канары, вошел к нему, когда спустились сумерки, и предложил разделить с Рамдасом его судьбу. История была прежней – школьная жизнь заставила его бросить дом, родителей и друзей. Юноша обладал изрядным упрямством и, несмотря на отчаянные усилия Рамдаса, отказался вернуться к своим. Он остался на ночь. По утрам он исчезал и целые дни бесцельно бродил по просторам холмов Кадри, но к ночи возвращался в пещеру. О пропитании он не заботился, и Рамдас делился с ним тем, что добывал сам – скудной порцией молока и несколькими бананами. С неделю молодой человек вел жизнь апатичного затворника. Последнюю ночь перед уходом он отсутствовал, но рано утром появился в запачканной землей одежде. Он сказал, что провел ночь на холме под открытым небом и спал на голой земле.
В полдень в пещере появились четверо, как оказалось – друзья юного брахмана. Его родители жили в деревне, а он приехал учиться в Мангалор. Друзья звали его с собой, но он наотрез отказался. Тогда они стали просить Рамдаса повлиять на него. Рамдас заверил их, что применил всю силу убеждения, пытаясь уговорить его вернуться домой, но у него ничего не вышло. Все же он подозвал юношу к себе и, положив руки ему на плечи, сказал: «Рам, не причиняй еще больше горя и боли своим родителям. Пожалуйста, вернись к ним».
Как ни странно, на этот раз молодой человек повиновался и ушел с друзьями, пришедшими забрать его.
Истинное видение: самадаршан
Два года после важной перемены, случившейся с Рамдасом, шла подготовка к прыжку в самые глубины его существа ради постижения вечного, неизменного и безмятежного божественного духа. Для этого ему пришлось преодолеть имя, форму, мысли и волю – все чувства сердца и способности ума. После этого мир предстал перед ним как тусклая тень, пустая призрачность. Зрение почти всегда было направлено внутрь и различало только сияние Атмана[104] во всей его первозданной чистоте, радости и безмятежности – всепроникающего, присущего всему, незыблемого, бессмертного, светоносного духа.
На первых порах это видение иногда терялось, и Рамдаса сносило назад, к старой жизни с ее пестротой и суматохой радостей и горестей, симпатий и антипатий. Но потом его снова втягивало в тишину и покой духа. Вскоре он достиг стадии, когда пребывание в духе стало постоянным и неизменным состоянием, не покидавшим его, и наступило возвышенное безмолвие. Видение, до этого лишь внутреннее, обратилось и вовне. В первый момент это новое видение полностью ослепило его. Это была работа божественной любви. Он чувствовал, что сама его душа распахнулась, как бутон цветка, и в один кратчайший миг объяла всю вселенную, окутав ее нежным ореолом любви и света. Это переживание подарило ему блаженство, бесконечно большее, чем на предыдущей стадии, и теперь из души Рамдаса рвались слова: «Рам это всё, это Он в каждом и во всем». Это состояние длилось несколько месяцев, то наплывая, то исчезая. Когда оно иссякало, он инстинктивно бежал от людей. Когда оно присутствовало, он охотно погружался в мир и проповедовал величие божественной любви и блаженства.
