...1944 год я встретил на Карельском фронте. А выполняли здесь авиаторы особую задачу - прикрывали Кировскую железную дорогу, по которой шли военные грузы через Мурманский морской порт от наших союзников по ленд-лизу.
Военный театр боевых действий Карелии во многом был своеобразный, тяжелый, и особую роль тут играла авиация, которой, по известным причинам, не хватало. Значительная масса вооружения шла на запад, где проходили основные события. И мы весьма радовались тому, что развивались они успешно. Особенно пристально я следил за успехами 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса под командованием Василия Георгиевича Рязанова, которого знал еще до войны, и в душе лелеял надежду встретиться с ним, а может, и попасть в его корпус.
Случилось так, что мои отношения с командиром 260-й смешанной авиадивизии резко обострились. Причина - принципиальные вопросы организации боевых действий авиации, и командующий 7-й воздушной армией генерал-лейтенант авиации И. М. Соколов отправил строптивца т. е. меня, в распоряжение управления кадров ВВС. Как говорят в народе, "не было бы счастья, да несчастье помогло". В эти дни в 9-й гвардейской штурмовой дивизии (до этого она именовалась 292-й, а 8-я гвардейская - 266-й) потребовался заместитель генералу Ф. А. Агальцову. Командиру корпуса предложили список кандидатов на эту должность, и Василий Георгиевич попросил кадровиков ВВС назначить именно меня. Можно только представить мою радость!
По дороге из Москвы я заехал на Полтавщину, в Крюков, где родился, вырос, откуда ушел в большую жизнь. Семья наша была самая обыкновенная: отец работал на железной дороге, мать - бывшая крестьянка - хозяйничала по дому. Жили весьма скудно. Работал отец от зари до зари, а зарплату имел мизерную. С трудом сводили концы с концами. Как-никак в семье было шесть ртов.
После революции по всей Украине заполыхала гражданская война. Кого мы только не видели тогда! Кайзеровцы, петлюровцы, деникинцы, махновцы, григорьевцы. Всякие атаманы - Маруся, Коцура... Но и их "гулянкам" пришел конец - вымела Красная Армия всю нечисть с украинской земли. Люди отложили в сторону винтовки, взялись за молоты и серпы.
Ох и тяжелые были времена! Везде все порушено, заросло чертополохом. Ко всему прочему разразился голод, людей косил тиф-сыпняк. Мне было тринадцать лет, когда умерла мать. Горевали мы очень: мать была душой семьи - умной, трудолюбивой, заботливой и вместе с тем строгой. Как старший среди трех братьев, я заботы матери взвалил на свои плечи. Учебу пришлось бросить, по окончании ФЗУ пошел слесарить на Крюковский вагонный завод. На нем проработал свыше семи лет, пока младшие братья закончили учебу в семилетней школе и стали на ноги.
Слесарничая, не терял времени: выдастся свободная минута - и за книжки. Мечтал поступить в транспортный институт.
На заводе меня приняли сначала в комсомол, потом в партию. И вот сбылась моя мечта: как ударника первой пятилетки меня рекомендовали на учебу в Киев. Но все вдруг обернулось иначе: вызвали в райком партии и предложили ехать в школу военных летчиков.
С перспективой стать инженером пришлось расстаться. Принадлежность к ленинской партии, суровая международная обстановка заставили меня подчиниться требованию времени.
Медицинскую комиссию прошел без сучка, без задоринки, так как имел отличное здоровье, много времени отдавал занятиям спортом. Все это очень помогло в будущем, когда в полетах приходилось переносить большие перегрузки. Летную школу закончил успешно, и специально подобранную группу выпускников послали не в строевую часть, а сразу на курсы командиров звеньев. На курсах осваивали более сложные виды полетов, приобретали необходимые методические навыки обучения подчиненных.
Летом 1934 года я прибыл в часть Сибирского военного округа командиром звена. Работы было невпроворот. Летать приходилось в экстремальных условиях, когда обильные снегопады сменялись густыми туманами и наоборот. Температура, случалось, падала до пятидесятиградусной отметки.
Через год я уже командовал отрядом, потом был назначен инспектором-летчиком авиабригады, в дальнейшем - инспектором-летчиком ВВС Сибирского военного округа.
Военным не дают долго засиживаться на одном месте: вчера летал в лютую стужу, а сегодня под крылом проплывают бескрайние раскаленные пески...
Начавшаяся война прервала мою службу в Средней Азии. Военный послужной список был такой: участвовал в битве под Москвой, оборонял Заполярье, освобождал Украину...
И вот я в родном доме. Отец как раз получил письмо из Ашхабада от моей жены, в котором она сообщала, что приезжает. Отправляясь к новому месту службы, я был спокоен и мог сосредоточиться на боевой работе в новых условиях.
Выполнив первые формальности, представился командиру корпуса и командиру дивизии генералу Ф. А. Агальцову и попросил у него двое суток на ознакомление с дивизией и устройство. Получив согласие, сразу же взял у начальника штаба полковника Ф. С. Гудкова все документы по дивизии за последние полгода.
Из них узнал многое: что представляет собой дивизия, авиаполки, что положительного в их работе, каков уровень подготовки руководящего состава.
Вскоре комдив назначил для руководящего состава тренировочные полеты. Трудно сказать, было ли это случайным совпадением или желанием посмотреть и показать, кто есть кто.
При полетах я внимательно наблюдал за всем происходящим, делал некоторые заметки в блокноте. Летали все уверенно, но, как бывает в жизни, один пилотирует хорошо, а другой еще лучше.
Помню, когда последний штурмовик зарулил на стоянку, генерал Агальцов будто невзначай спросил меня:
- А вы полетите?
Ответил утвердительно.
- Тогда возьмите мой самолет, - и он показал на стоявший в стороне "ил".
Я взлетел и, строго соблюдая соответствующие инструкции по пилотированию "ильюшина", показал все, на что была способна эта прекрасная машина. Когда приземлился и доложил комдиву, тот произнес только одно слово "добро", и мы поехали в штаб. После этого своеобразного испытания я почувствовал потепление в отношении ко мне моих сослуживцев, которое в дальнейшем стало перерастать во взаимное уважение. Все это вполне понятно: в корпусе и в дивизии очень ревниво берегли заслуженные достижения, а тут вдруг на должность замкомдива прибыл какой-то карельский "варяг".
Спустя несколько дней меня вызвал генерал Рязанов и тепло поздравил с назначением. Разговорились, вспомнили один курьезный случай.
Первое мое знакомство с Василием Георгиевичем произошло в 1937 году в Сибирском военном округе. Он в то время командовал 44-й штурмовой авиабригадой, вооруженной самолетами Р-5.
