В августе сёгунские войска потерпели в Тёсю очередное поражение. Ёсинобу наконец-то удалось уговорить императора отдать приказ остановить военные действия. Предлог был выбран вполне благовидный – соблюдение траура по Иэмоти.
В октябре Фукудзава Юкити опубликовал первую часть книги «Сэйё дзидзё» («Жизнь в странах Запада»). В этой книге, снабженной многочисленными рисунками, автор поделился той информацией, которую он почерпнул из поездок в Америку и Европу в 1860 и 1862 годах. Но тогда членам миссий запретили делиться сведениями о том, что им удалось увидеть. Теперь же в стране царила неразбериха, заговор молчания был прерван. Книга Фукудзава стала настоящим бестселлером и разошлась совокупным тиражом более 200 тысяч экземпляров!
В книге содержался перевод «Американской декларации независимости». С этого времени слова «независимость», «свобода» и «цивилизация» все прочнее входят в словарь японцев. Они все лучше понимали, что только та страна, в которой люди усвоили европейскую науку, технику и манеры поведения, может считаться «цивилизованной». И только «цивилизованная» страна может претендовать на статус «независимой». Главный практический вывод Фукудзава был таков: чтобы Япония стала «цивилизованной», следует возможно быстрее внедрять паровой двигатель, развивать транспорт и связь. Он верил, что японцы смогут это сделать.
Фукудзава приводил самые разные сведения о европейцах. Здесь и подробнейшие описания одежды, каменных зданий, способов общения и даже такая важная бытовая деталь, как поход в туалет: «Справлять нужду следует следующим образом. Для отправления малой нужды просто расстегните брюки. Для отправления большой нужды следует отстегнуть подтяжки спереди и сзади; надевать их снова довольно неудобно и хлопотно». Предупреждает автор и о том, что, если вы остановились в чужом доме на ночь, под кроватью обязательно будет поставлен ночной горшок, который не следует принять за что-нибудь другое. Дело в том, что японцы привыкли спать на «подушках» (или же подголовниках) из дерева или керамики. Поэтому некоторые члены миссии 1860 года, непривычные к мягким подушкам, спали, положив горшок под голову.
Фукудзава Юкити хорошо знал своих соотечественников. А для них «цивилизация» заключалась не только в «высоких» принципах, но и в мельчайших деталях быта.
После смерти Иэмоти отношения императора и нового сёгуна демонстрировали согласие. Оба они оставались приверженцами мирного сосуществования гражданской и военной власти, центры которых находились друг от друга на расстоянии в 500 километров. Комэй пожаловал Ёсинобу обычный для сёгуна титул «покорителя варваров». Однако этим отношениям не было суждено продлиться долго. И не потому, что они испортились.
11 декабря Комэй наслаждался выступлениями танцоров. Но недомогание не позволило ему досидеть до конца представления. Врачи сначала говорили, что император слегка простыл, но через четыре дня пришли к выводу, что это оспа. Под диагнозом подписались 15 докторов. Еще через четыре дня императору стало намного лучше; буддийского священника, которого доставили во дворец для чтения молитв, отпустили. Теперь врачи объявили, что у императора очень легкая форма болезни. Уже стали обсуждать детали предстоящего пира по поводу выздоровления, но 25 декабря у императора появилась рвота. Те люди, которые наблюдали за Комэй в этот день, вроде бы заметили, что на лице у него появились характерные фиолетовые пятнышки. Императору пустили кровь, но через несколько часов он скончался. На этой земле ему было отпущено 36 лет жизни.
В первые дни болезни принц Муцухито каждый день навещал отца. Но когда выяснилось, что у него оспа, Комэй запретил сыну появляться в своих покоях. Он вздохнул с облегчением, когда узнал, что принцу без его ведома уже давным-давно сделали прививку.
Разговоры о том, что императора отравили мышьяком, начались сразу же после его кончины. Многие высокопоставленные люди полагали: его смерть вызвана непримиримой позицией Комэй по отношению к Западу. Он был человеком уходящей эпохи. Сколько Комэй ни противился договорам с западными странами, он ничего поделать не смог. Летом этого года были подписаны договоры о дружбе с Бельгией и Италией, а за две недели до смерти императора – с Данией.
Но кто же отравил императора? Мы не знаем. Мы лишь можем предположить, кто мог сделать это. Чаще всего называется имя Ивакура Томоми, за которым осталась слава политикана и махинатора. Сам Ивакура, уподобляя политику ширме, говорил, что ширму невозможно поставить по прямой линии – она непременно упадет. Ее можно поставить только зигзагообразно.
Одна из версий причастности Ивакура к убийству императора звучит так. Будто бы Ивакура хорошо знал, что император имеет обыкновение грызть кончик кисточки. И вот он якобы пропитал ядом две новых кисти, которые затем передали Комэй. Но был ли Ивакура действительно причастен к убийству? Говорят, что, узнав про смерть Комэй, он хотел навсегда покинуть столицу и принять монашество, полагая, что его карьера закончена.
Говорят, говорят, говорят…
В Японии того времени оспа была достаточно распространена, но тяжелые, приводящие к летальному исходу случаи встречались редко. Внешние симптомы такой формы действительно напоминают признаки отравления мышьяком. Но вряд ли мы сумеем узнать, что случилось на самом деле: показания современников путанны и часто не заслуживают доверия. Возраст же, в котором скончался Комэй, особого удивления не вызывает: слишком многие его предшественники прожили недолго.
Несомненно одно – со смертью Комэй начался новый период жизни его сына Муцухито, а вместе с его воцарением – новый период японской истории.
О смерти Комэй было объявлено через пять дней. Для обычаев того времени этот срок можно считать небольшим.
Год был неудачным во всех отношениях: гражданская война, смерти сёгуна и императора. В Осака и Эдо громили магазины и продуктовые лавки. Крестьяне, мирные и покорные японские крестьяне, тоже выходили из повиновения. Люди хотели спокойствия и дешевого риса, а «высшие» политические соображения сопровождались лишь новыми тяготами в виде увеличения налогов и трудовой повинности. Если на протяжении периода Токугава регистрировалось в среднем 25 волнений в год, то в этом году их случилось 185! Раньше крестьяне просили снизить налоги, теперь – требовали смещения неугодных им чиновников. Чиновники, с которыми они имели дело, не занимали, естественно, сколько-нибудь заметного положения, но все равно это были представители власти! Раньше волнения чаще всего случались в конце года, когда подходил срок уплаты налогов. Теперь больше всего их случилось летом, в разгар гражданской войны, когда правительству отчаянно требовалась поддержка крестьян. Множество волнений случилось непосредственно в районе ведения боевых действий. Крестьяне не желали вдаваться в проблемы «большой политики», им не хотелось оказывать помощь никому – ни правительственным войскам, ни княжеским. Крестьянский гнев был направлен и против деревенских богатеев и ростовщиков – их дома громили и поджигали. С добром поступали по-разному: бывало, что все уничтожали; бывало, что подвергали «справедливому перераспределению». Однако убийств практически не случалось[42].
