В другом донесении говорилось о целой школе немецких саботажников, обнаруженной неподалеку от деревни Ковалево{239}. В этом случае офицеры СМЕРШа были, пожалуй, правы. Дело в том, что все эти "саботажники" имели украинские и русские фамилии. Находясь в отчаянном положении, немцы все больше и больше использовали рабский труд советских военнопленных. Вполне возможно, что найденная в деревне группа советских граждан добровольно пошла на работу к немцам, чтобы оказаться поближе к фронту и побыстрее вернуться домой. Однако они напрасно торопились. Все эти люди сразу же попали под подозрение.
Создается впечатление, что наибольшую активность части НКВД проявляли при обыске домов и сараев, чем при осмотре прилегающей к ним местности. Одно из советских спецподразделений заметило группу из восьми немецких женщин, сидевших возле стога сена. "Бдительный сержант"{240} неожиданно обнаружил, что это вовсе не женщины, а переодетые в женскую одежду германские солдаты. Донесений подобного рода встречалось тогда довольно много.
Оказалось также, что крестьяне Восточной Пруссии могут быть столь же наивными, как и жители русских деревень. Патрульные советские солдаты часто замечали, что немцы во время осмотра их жилищ не перестают смотреть на одно и то же место и не отходят от него. В одном из домов немецкая женщина не слезала со своего сундука. Солдат согнал ее оттуда, открыл сундук и обнаружил там спрятавшегося человека. Внимание другого патруля привлекла кровать, с которой не сводил глаз хозяин дома. Солдаты скинули с кровати матрас и увидели, что ее боковые стенки слишком высокие. После того как их оторвали, обнаружили мужчину, одетого в женское платье. В другом доме патруль нашел человека, спрятавшегося в шкафу под одеждой. Его обнаружили по ногам, торчащим из-под пальто. Обычным местом для потайных мест были сараи, амбары, сеновалы. Овчарки быстро находили подобные убежища. Лишь немногие немцы рыли для себя землянки. Порой солдаты НКВД не затрудняли себя обыском в немецких домах. Они просто поджигали подозрительное жилище, и те несчастные, кто не сгорел в нем, расстреливались из автоматов, когда выбегали на улицу.
Если большинство фольксштурмовцев прятались рядом со своими родными домами, то военнослужащие регулярных частей вермахта пытались всеми силами прорваться через линию фронта. Во многих случаях они переодевались в советскую форму, снятую с убитых красноармейцев. Если таких немцев ловили, то расстреливали прямо на месте. Всех военнопленных, будь то немцы, поляки или русские, первоначально отправляли на сборный пункт. Зачастую он представлял собой всего лишь дом, огороженный колючей проволокой. На нем висела табличка: "Тюрьма: НКВД СССР". Пленные допрашивались офицерами СМЕРШа. В зависимости от показаний их направляли либо в лагерь, либо в рабочий батальон.
Старшие офицеры НКВД следили и за порядком в собственных частях. Генерал-майор Рогатин, командующий войсками НКВД 2-го Белорусского фронта, а в прошлом представитель НКВД в Сталинграде" обнаружил, что в некоторых случаях военнослужащие спецподразделений не исполняют своих служебных обязанностей, а занимаются в основном грабежом. Было установлено, что награбленное имущество распределяется по частям "без ведома штаба дивизии". В полках имелись случаи продажи и обмена различных предметов - сахара, табака, вина, керосина, взятых у водителей автомашин и мотоциклов, остановленных в прифронтовой полосе. Такая ситуация, по мнению генерала, вела к подрыву дисциплины и возникновению чрезвычайных происшествий. В частях имелись добросовестные солдаты, которые честно исполняли свой долг{241}. Но были и такие, которые не занимались ничем, кроме грабежа. Рогатин приказывал командирам подразделений немедленно пресекать подобные явления и заставлять всех честно исполнять свой долг. Показательно, что подобные явления не пресекались в судебном порядке. Интересно также, что генерал упоминает выражение "без ведома штаба дивизии". Видимо, штабные работники забеспокоились лишь тогда, когда обнаружили, что они никак не причастны к распределению значительного количества ценных вещей, проплывающих мимо их рук.
Нет никакого сомнения, что армейские части недолюбливали "тыловых крыс" из НКВД. Однако такая неприязнь была обоюдной. Спецподразделения довольно неохотно занимались сбором оружия и боеприпасов, брошенных отступающими немецкими войсками и красноармейцами. Все это вело к их расхищению и использованию бандитами и местным населением. Было установлено, что оружие часто попадает в руки подростков и молодых людей, которые объединяются в вооруженные группы и терроризируют местных жителей. Таким образом, брошенное оружие создавало благоприятные условия для роста бандитизма{242}. Процветала также ловля рыбы на озерах и реках Восточной Пруссии и Польши с использованием боевых гранат. Подобный "спорт" был тогда довольно популярен и в войсках, что запрещалось советскими приказами.
Частям НКВД приходилось иметь дело не только с загнанными в леса немецкими солдатами и фольксштурмовцами, но и с группами дезертиров из Красной Армии. 7 марта патруль НКВД захватил в тылу 2-го Белорусского фронта, неподалеку от деревни Дертц, группу советских военнослужащих, состоящую из пятнадцати человек. Вскоре в этом же районе была обнаружена еще одна группа из восьми человек. Все военнослужащие покинули свои части еще в декабре 1944 года. В отчетах войск НКВД указывалось на большое количество дезертиров, пытающихся уйти с фронта в тыловые районы. Так, в лесном массиве возле Ортелсбурга была захвачена "бандитская группа" дезертиров, возглавляемая советским капитаном, украинцем по национальности. Он покинул госпиталь еще 6 марта, но в свою часть не вернулся. Интересно, что капитан являлся членом партии и был кавалером ордена Красной Звезды. Состав этой группы, вооруженной автоматическим оружием, оказался чрезвычайно разнообразным. В ней были уроженцы Тулы, Свердловска, Воронежа, Украины, а также поляки, три немецкие женщины и один немец из окрестностей Ортелсбурга.
Однако большинство дезертиров, в первую очередь уроженцы Западной Украины и Западной Белоруссии, старались пробраться домой в одиночку либо с одним напарником. Некоторые из них переодевались в женскую одежду. Другие калечили себя и пробирались на железнодорожные станции. Там они воровали документы у раненых военнослужащих{243}. Для предотвращения таких эксцессов советское начальство было вынуждено ввести для раненых сопроводительные документы нового образца. Иногда люди просто исчезали, и никто не мог понять, то ли они дезертировали, то ли погибли в бою. 27 января во время сражения в Восточной Пруссии пропало сразу два танка Т-34 из 6-го гвардейского танкового корпуса{244}. Никто больше не видел ни этих танков, ни шестнадцать находившихся при них человек - членов экипажа и пехотинцев. Никто так и не узнал, остались ли они живы либо погибли.
