Были и другие люди, не пожелавшие участвовать в общей грязной кампании против великой актрисы и оставшиеся ее друзьями: Виктор Розов, Михаил Рощин, Георгий Натансон, не говоря уже о старых друзьях по ленинградской сцене, таких, как Владислав Стржельчик, Евгений Лебедев…
Появились и новые друзья и товарищи. В то время Татьяна Доронина, никогда ранее не интересовавшаяся политикой и политическим театром, популярным в 70–80-е годы, практически никогда не игравшая политических, производственных, социальных пьес, вдруг «пошла в политику». Она сблизилась с людьми из КПРФ, познакомилась с Зюгановым, предоставляла коммунистам и патриотам театральный зал на Тверском бульваре под их мероприятия. Иногда и сама выступала на тех собраниях, что еще более усиливало гнев и злобу, враждебный настрой «демократической общественности».
С поэтом Львом Ошаниным.
Потом, анализируя все это, многие люди, хорошо знающие Доронину, следящие за ее творчеством, удивлялись: почему она, всегда аполитичная, ненавидящая казенный коллективизм, далекая от всяких общественных и партийных разборок, вдруг тогда кинулась в политику да еще встала «не на ту сторону» баррикад, сблизившись с коммунистами. И объясняли это образовавшейся вокруг нее пустотой, враждебной атмосферой, травлей и загнанностью.
Думается, что это не вся правда, хотя, безусловно, гонения и травля сыграли свою роль и угнетали. Но надо вспомнить и атмосферу, насаждавшуюся тогда в стране, царившую в СМИ. Под видом восстановления исторической правды унижалось все, что унижать, как мы думали, нельзя, все, что было дорого: Родина, народ, история. Патриотизм стал «последним прибежищем негодяев». И запустил эту старую фразу в оборот с новым подлым значением не кто иной, как «последний романтик» из поколения «шестидесятников», рожденных хрущевской оттепелью, — Булат Окуджава. С новым значением, потому что изначальное подразумевало, что негодяи, когда им больше нечем оправдывать свои подлые делишки, пытаются оправдать их патриотическими мотивами. Теперь же получалось, что к патриотизму прибегают лишь негодяи, поскольку у них нет иного прибежища, кроме патриотизма.
У многих людей в конце 80-х — начале 90-х возникло ощущение, что рушилась страна. Именно в те годы известный философ Александр Зиновьев, всю жизнь боровшийся с ненавистным советским «тоталитарным» режимом, сказал пронзительные и горькие слова: «Мы целились в коммунизм, а попали в Россию». Поэтому невольно судьба одного театрального коллектива проецировалась на судьбу страны, которую, казалось, так же, как и старый МХАТ, приговорили к уничтожению. Поэтому и не могла Татьяна Доронина остаться в стороне от политики, от борьбы за то, что ей, настоящей русской актрисе, было дорого и свято.
Она сделала свой выбор. Как во время раскола МХАТа встала на сторону изгнанных и обиженных, так и тут выбрала сторону патриотов и коммунистов, которые шли тогда в одной колонне. И пусть через какое-то время, когда увидела, что за патриотическими лозунгами коммунистов практически нет конкретных дел, она в них разочаровалась и от них отошла, взглядов своих не изменила, не изменяет им и сейчас. Не коммунистическим, потому что на самом деле идейной коммунисткой, верующей в марксистско-ленинские догматы, по сути, она никогда не была, несмотря на короткое время пребывания в партии. Она всегда была и остается русской актрисой, любящей свою страну. Не случайно своим любимым поэтом она считает Сергея Есенина, который говорил: «Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к Родине. Чувство Родины — основное в моем творчестве». Это же чувство всегда жило и в Дорониной. Может, потому и не жалуют ее даже сегодня «либерально-демократические» пресса и критика, мало изменившиеся с тех ура-перестроечных лет, хоть и поубавившие свой разрушительный пыл и вновь взявшие на вооружение, согласно требованиям времени, патриотические лозунги? Правда, взяли они их, сильно кривясь и сильно разбавляя требованиями «свободы и толерантности». Поэтому стоит ли на такую прессу и такую критику обращать внимание?
Когда К С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко создавали МХАТ, они определили его принципы: «Во-первых, стремление к тому, чтобы небогатый класс людей, и особенно класс бедной интеллигенции, мог иметь за небольшую цену удобные места в театре; во-вторых, задача художественная — она заключается в попытке внести в русское сценическое искусство новую струю, стремление вывести его из рамок рутины и шаблона; в-третьих, дать возможность развиваться молодым силам, получившим специальное театральное образование».
Эти принципы ученица мхатовской школы, мхатовская актриса, ставшая художественным руководителем МХАТ имени Горького Татьяна Доронина сделала своими. И неустанно осуществляла и осуществляет их всей своей деятельностью при строительстве нового МХАТа, который теперь все, и друзья и недруги, зовут по имени его художественного руководителя — доронинским. Театр этот, как уже сказано, со времени его возникновения сильно невзлюбила «либерально-демократическая» критика, не жалея сарказма, злобной, издевательской насмешки в рецензиях на его постановки. «Посещение доронинского МХАТа в театральной среде с некоторых пор считается симптомом профессионального мазохизма. Большинство критиков столь легкой добычей, каковой является практически любой режиссерский опус Татьяны Дорониной, брезгует. Почему-то считается, что написать о спектакле МХАТа имени Горького — все равно что подойти к убогому и пнуть его ногой». Такие слова без тени смущения написал в «Коммерсанте» в 2002 году один из постоянных обличителей Дорониной критик Роман Должанский.
К. С. Станиславский (справа) и В. И. Немирович-Данченко определили принципы МХАТа: «Во-первых, стремление к тому, чтобы небогатый класс людей, и особенно класс бедной интеллигенции, мог иметь за небольшую цену удобные места в театре; во-вторых, задача художественная — она заключается в попытке внести в русское сценическое искусство новую струю, стремление вывести его из рамок рутины и шаблона; в-третьих, дать возможность развиваться молодым силам, получившим специальное театральное образование».
К счастью, зрители МХАТа имени Горького то ли «Коммерсанта» не читают, то ли имеют свое, отличное от него мнение по поводу и Татьяны Дорониной, и театра. Потому что на самом деле театра более демократического в истинном значении этого слова, в отличие от того симулякра, который используют современные политики в своих небескорыстных целях, в Москве, кажется, нет. Цены на билеты в нем доступны даже пенсионерам — самой ущемленной и нищей категории населения современной России. Но билеты доступны и студентам, и небогатой интеллигенции, которая и составляет здесь основную часть публики. Достаточно много и вполне солидных людей, достигших, судя по их виду, определенных высот в сегодняшней жизни. Словом, публика разная и разнообразная, и все же особенная — преданная своему театру. Многие ходят сюда постоянно, встречаются даже такие, которые больше ни в какие театры не ходят. «А зачем? — удивился моему вопросу один пожилой человек. — Мне и этого хватает. Это лучший театр, у него самая большая посещаемость». Актерам тут по-прежнему дарят цветы, благодарят за спектакль долгими овациями, стоя. А если уж в спектакле участвует сама Доронина, градус восхищения повышается в несколько раз, как и количество букетов.
