- А где он зараз? - спросил Торба.
- Около коней сидит, - ответил Воробьев. - Какого-то старичка ромом угощал, коня галетами кормил, а теперь военфельдшера Нину потчует и про сражение расписывает. Его только слушай. Теперь, наверно, до города Берлина доехал...
Шаповаленко сидел с Ниной под кустом и беседовал.
- Как подошли к сараю, - рассказывал Филипп Афанасьевич, - немец, вижу, в окопе стоит и, як сыч, голову поворачивает в нашу сторону. А мне в это время чихнуть приспичило. Хоть нос оторви и кинь в сторону... Не вытерпел... Хлопцы в спину тумака дали. И правильно - за такой чих дрючком надо по голове. Вот зараз лечусь...
Шаповаленко показал на бутылку с ромом.
- А лейтенант Гордиенков с вами был? - неожиданно спросила Нина.
- Да где ж ему быть? Ракету кинув, а потом гранаты начал в сарай швырять. Смелый хлопец!..
- Страшно было?
- Як кому... Вон Яша Воробьев фашистов бил, словно куропаток на охоте. Метко и не торопится. А вот мой дружок Захар Торба кидался то туды, то сюды...
- А лейтенанта вы видели? - опять у Нины непроизвольно вырвался назойливый вопрос. Оттого, что Алексей был с ней в тылу врага, она чувствует себя бесконечно счастливой.
Подвыпивший Шаповаленко небрежно покручивал ус, по лицу его пробегала лукавая улыбка.
- Що я видел? На веку, дочка моя, як на большой ниве, каждое зерно глазом не побачишь.
"Шаповаленко - к полковнику!.. Оксану Гончарову - в штаб!" передается по лесу звонкая команда.
В сумерках конница снялась с лагеря и двинулась глубже в тыл врага в леса Духовщины.
Катя Аверина, Оксана Гончарова вместе с Шаповаленко и Захаром Торбой были направлены с особым заданием в район Рибшево.
ГЛАВА 9
Закат жидким золотом обливает верхушки деревьев, окрашивает их в оранжевый цвет, и кажется, что они усыпаны золотистыми плодами. Ветерок разносит смолистый запах сосны и болотного мха.
Смолой пахнет от молодого, недавно посаженного леса. Сизые колючие сосенки тянутся стройными рядами вдоль зеленого могучего массива леса, точно стоят под надежной охраной старых великанов, за которыми укрылось еще не остывшее вечернее солнце. Лучи его пробиваются сквозь высокие деревья и заливают широкое поле с изуродованными, беспорядочно разбросанными ржаными снопами.
Из густых темных елей шумно вылетает тетерев, проносится над пожелтевшим картофельным полем, на котором одинокий старик копает картошку. Тетерев с размаху плюхается на жнивье, грудью в солому, встряхивает крыльями, поднимает голову и встревоженно прислушивается...
В чаще молодых сосенок шевелится куча зелени. Сквозь сосновые ветки на тетерева смотрят четыре зорких настороженных глаза.
Шаповаленко облизывает языком спутанные усы, толкает локтем Торбу в бок, шепчет:
- Вот ужин-то! - Филиппа Афанасьевича разбирает охотничий зуд. Лежа на животе, он цокает шпорой о шпору.
- Тихо!.. Бачишь - человек... - Но договорить Захар не успел. Тетерев с шумом взмыл вверх и полетел к лесу.
Старик, копавшийся на картофельном поле, вздрагивает, поднимается во весь рост и провожает глазами птицу. Потом снова нагибается, торопливо сует в мешок картошку, настороженно оглядывается по сторонам...
Он смотрит туда, где у картофельного поля пролегает большак. На рыжей дорожной глине - широкие следы танковых гусениц. По обочинам валяются исковерканные остовы сгоревших машин, в воронках плесневеет желтоватая, словно разведенная кровью, вода. Обрывки солдатских обмоток, конские ребра, обтянутые потемневшей кожей...
Недалеко от леса виднеется деревня с белым зданием школы. Из деревни доносится рев моторов, выкрики гитлеровцев.
Гортанные крики раздражают Захара: режут уши и сердце. Он не отрывает глаз от бинокля. Неуклюжий темно-серый броневик с желтым крестом выползает из деревни и направляется по большаку к лесу. За ним катится грузовик с фашистами. Старик исчез в желтой картофельной ботве, словно сквозь землю провалился... Не доехав до леса метров двести, броневик развернулся и приготовился обстреливать опушку леса. Русский лес всегда страшил немцев. Прежде чем въехать в него, броневик открывает стрельбу. "Дук-дук-дук" бьет крупнокалиберный пулемет. Над головами разведчиков веером полетели разрывные пули. Броневик трясся, вздрагивал всем корпусом. На лобовом щите кривлялась в сумасшедшем танце ведьма с горящим факелом. Обдав разведчиков вонючим перегаром бензина, машины скрылись в лесу.
- От сукины сыны! - Филипп Афанасьевич приподнял голову и тяжело перевел дух. - Це ж не война - смертоубийство!..
Торба, прищурившись, напряженно посмотрел на Шаповаленко.
- Ты мне лучше скажи, где дивчата?
Шаповаленко пожал плечами.
Торба нервничал. Прошло больше трех часов, как девушки ушли в деревню. Они должны были привести человека, который знал явку партизанского отряда и точное расположение немецких гарнизонов в этом районе. Сведения надо было доставить в штаб к вечеру. Но девушки не возвращались.
- Треба того поселянина гукнуть и побалакать! - предложил Филипп Афанасьевич, показывая на старика, который снова копался на картофельном поле.
- А кто вин такий?
- Раз от немцев ховается - значит, свой! - резонно заметил Филипп Афанасьевич. Отбросив кучу маскировочных веток, он вышел из кустов и резко свистнул.
Старик разогнул спину и быстро оглянулся. С минуту разглядывал он неожиданно появившегося человека, потом, выпустив из рук мешок, побежал навстречу разведчикам.
- В лесок, ребята! - старик, сутулясь, махнул рукой в направлении леса и сам пошел впереди, широкоплечий, ширококостый, с густой всклокоченной седой бородой, с морщинистым суровым лицом.
- Откуда, папаша? - спросил Торба.
- Велик свет божий!.. - Старик взглянул из-под косматых бровей, и улыбка осветила его большие черные глаза.
- Вы нам скажите, як эта деревня называется? Немцев там много? спросил Шаповаленко.
- Немцы есть, - уклончиво ответил старик, с любопытством оглядывая разведчиков. Это были не обыкновенные солдаты. Диковинкой казались ему тонкие кавказские ремешки с серебряным набором, удерживающие тяжелый груз в виде автоматных дисков в брезентовых чехлах, рубчатые гранаты-лимонки. И ружья были не обыкновенные - очень короткие, с металлическими колесами и дырявыми стволами. Старик понял: именно о них, об этих солдатах, идет по деревням Смоленщины слух, что бьют они фашистов смело и беспощадно.
- Так как же эта деревня называется? - спросил Захар. Он сел под сосну, зажал автомат между коленями и развернул ярко раскрашенную карту.
- Рибшево, - ответил старик.
Торба кивнул головой в знак удовлетворения.
- Садитесь, папаша. Зараз покурим и побалакаем трошки. Як вас по имени-отчеству? - Торба с подчеркнутым уважением смотрел на старика.
