— А когда стены нового собора подведут под кровлю, то меня не станет.
Слова эти исполнились буквально.
За месяц батюшка отправил поздравительные рождественские открытки своим корреспондентам, сказав: «А то вовсе не получат».
18 декабря, очнувшись от забытья, отец Иоанн поинтересовался, какое число. Ему ответили. «Ну хорошо, значит, еще два дня».
В последнюю ночь праведник особенно страдал, около него оставался священник Орнатский, некоторые родственники и восьмидесятилетняя кухарка. Облегчить страдания было невозможно, от всякой врачебной помощи отец Иоанн давно отказался. Зная тяжелое положение своего настоятеля, началась раньше обычного литургия — в три часа утра, а около четырех батюшку последний раз причастили. Он впал в забытье, и священник стал читать Канон на исход души и отходную. Когда подошел к одру умирающего, он лежал неподвижно, скрестив на груди руки. Глаза, до того закрытые, вдруг приоткрылись, и из них выкатились две чистые, как хрусталь, слезы. 20 декабря (2 января по н. ст.) тихо предал дух свой Господу семидесятидевятилетний старец, великий труженик на земле. Эта траурная весть мгновенно облетела Россию. О кончине пастыря было немедленно сообщено по телеграфу в Царское Село, Гатчину, митрополиту Петербургскому Антонию, обер-прокурору Синода. Император Николай II скорбел вместе со своими подданными: «Со всеми почитавшими усопшего протоиерея отца Иоанна оплакиваю кончину его».
В тот же день весь Петербург знал о случившемся, и по всем церквам начались панихиды. Утром 21 декабря на Балтийском вокзале несметные толпы народа брали любые билеты, чтобы добраться до Кронштадта. В Ораниенбауме спрос на извозчиков был огромный: все, что только могло перевозить пассажиров, двигалось по льду непрерывной вереницей.
После последней панихиды на квартире гроб с телом почившего пастыря был перенесен в Андреевский собор. Его несли начальник Кронштадта генерал-лейтенант Артамонов, военный губернатор контр-адмирал Григорович, комендант крепости, городской голова, соборный староста. Вдоль улиц стояли сухопутные войска шпалерами, сдерживая многочисленную толпу. Окна, заборы и крыши домов были усеяны народом. Для того чтобы проститься с почившим, люди на морозе стояли по многу часов. После заупокойной Всенощной народ до самого утра шел прощаться с любимым батюшкой. В семь часов утра 22 декабря началась литургия, после которой священник отец Павел Виноградов произнес: «Мы ничем другим не можем отблагодарить нашего дорогого усопшего, как земным поклоном». И все, как один, опустились на колени.
Рыдания слышались отовсюду, скорбь безутешная отразилась на лицах...
Траурное шествие растянулось по всему городу. Около всех православных церквей Кронштадта служились литии — особые моления. И лютеранская кирка у моря встретила погребальную колесницу долгим звоном... Три часа процессия шла по льду Финского залива — более 20 тысяч человек провожало в последний путь дорогого батюшку. Везде по дороге от Ораниенбаума до Балтийского вокзала тысячи и тысячи людей стояли вдоль железной дороги и коленопреклоненно встречали и провожали специальный поезд. Сколько раз за свою долгую жизнь отец Иоанн спешил по этой дороге к своим страдальцам!
В Петербурге по Обводному каналу и по всему Измайловскому проспекту с трех утра густой стеной стояли и стояли люди. Траурный поезд прибыл к пяти вечера. У вокзала ждали исаакиевские хоругвеносцы. Митрополит, архиепископы и епископы, монашеский чин, священство почти всех петербургских храмов встало во главе процессии. Движение по улицам было перекрыто. Стотысячное людское море с рыданием, пением, молитвами двигалось медленно и торжественно к Иоанновскому монастырю. Дубовый гроб покоился на траурной — с серебряным верхом, увенчанным митрой, — колеснице. Снова у всех храмов служились литии, все новые и новые священники присоединялись к процессии. Подобного размаха шествий и сплоченности людей в общем горе старожилы не помнили...
По особому повелению царя процессия двинулась по набережной Невы, мимо Зимнего дворца, в котором даже открывались окна.
У Синода — снова лития. Эту остановку предуказал отец Иоанн за три недели до смерти. В беседе со знакомыми купцами Круговым и Забелиным, между прочим, сказал: «Ведь в монастыре-то меня ждут, и сестры хотят причаститься, ну да к празднику-то (Рождеству, 25 декабря ст. ст.) я соберусь, только причастить, пожалуй, не придется. Просят меня также побывать в Святейшем Синоде. Побываю и там, хотя на полчаса или на несколько минут. Только ведь я там никогда не бывал, не знаю, как войти, впрочем, покажут». (Отца Иоанна незадолго до смерти избрали членом Святейшего Синода, однако по немощи он уже не смог побывать ни на одном заседании.)
Многочисленное духовенство, несмотря на дождь и длинный путь, шло в полном облачении: от Андреевского собора, по льду Финского залива и до Карповки в Петербурге — 25 верст с семи утра. Иоанновского монастыря процессия достигла в половине девятого вечера. Сразу началась заупокойная Всенощная, на которой сослужили около сорока священников. С полуночи до шести утра был открыт доступ к почившему. Рыдания не смолкали. Первыми прошли монахини обители, горе их было неописуемо — они лишились общего отца, какого больше никогда не будет... Многие теряли сознание.
Отпевание произошло в верхнем храме Иоанновского монастыря, где кроме архиереев присутствовало шестьдесят священников и двадцать дьяконов при стечении множества высокопоставленных лиц.
23 декабря гроб с мощами праведника был опущен в мраморную гробницу в нижнем храме, где они и теперь почивают под спудом. Исцеления у гробницы начались сразу же, как только усыпальница стала доступна для поклонения.
Андреевский собор в Кронштадте, всегда при жизни батюшки ломившийся от народа, стал вдруг пуст: за поздней обедней собиралось человек сто — двести. В городе закрылись все странноприимные квартиры.
Не стало отца Иоанна среди кронштадтцев. Жаль и нам расставаться с удивительной личностью праведника Кронштадтского...
Но для верующего человека разлуки с ним нет. Он и до сих пор подает надежду тем, кто желает ее получить...
«Я предвижу восстановление мощной России, еще более сильной и могучей. На костях мучеников, помни, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая — по старому образцу, крепкая своей верой во Христа Бога и Святую Троицу! И будет по завету св. князя Владимира — как едина Церковь! Перестали внимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие Престола Господня!
Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский...»
