Однажды завхоз Фома спросит меня: «Знаешь, почему тебя так не любят мусора?»
Я не знал ответа на этот вопрос, так же как не знал и о том, что они меня не любят.
«Они считают, что ты государство ограбил!» — говорит он.
Понятно, что для них я был источником и первопричиной всех их несчастий — неустроенности в жизни, маленькой зарплаты, необразованности, алкоголизма и прочих бесчисленных бед.
Обстановка тяготила меня, и я хотел вырваться из этого окружения. Постепенно у меня сложилась четкая и очень подробная картина жизни колонии. Я узнаю о существовании на территории профилактория, где есть небольшой спортзал. Профилакторий — дом отдыха, где зэки могут отдохнуть от режима. Сюда попадают передовики производства, активисты и прочие люди, нужные администрации. Попасть в дом отдыха становится моей мечтой на ближайшие полгода.
* * *
После инцидента в цеху по пошиву шапок и ругани с его бригадиром меня переводят в цех по производству фуражек. Такая же грязь и шум. Орет музыка, заглушая шум швейных машин и шипение утюгов. Я знакомлюсь с бригадиром. Владислав Б. (или Блин, как его называют) пользуется непререкаемым авторитетом у зэков. Он сидит не в первый раз. Осужден на пятнадцать лет за несколько убийств. Был приговорен к расстрелу, но в связи с введением моратория на смертную казнь это наказание ему заменили на пятнадцатилетний срок. Мы находим общий язык, и он не один раз поможет мне. Чем он хуже судьи Ярлыковой, осудившей как минимум двоих невиновных?! Блин хоть не отрицает свою вину и честно говорит: «Ну да, разозлили они меня! Вот и пришлось ножичком немного помахать!»
К моему удивлению, он скажет мне следующее: «Иваныч, давно хотел спросить. Как же вы ЮКОС грабили, если там все Ходорковскому принадлежало?»
Ему, необразованному человеку, проведшему в тюрьмах полжизни, были видны нестыковки в нашем деле!
Я осваиваю новую тюремную профессию — обрезальщика ниток с готовых изделий. Теперь меня заваливают готовыми фуражками с торчащими со всех сторон нитками. Моя задача — аккуратно их обрезать и придать изделию товарный вид. Готовые фуражки через проделанное в стене окно я передаю в ОТК, где уже пристроился мой бывший партнер по шапочному цеху, похититель платиновых ванн Юра. Моя новая работа значительно легче предыдущей. Я больше устаю от бессмысленных разговоров, от вынужденного общения с не очень симпатичными мне людьми. Меня очень тяготит то, что я вынужден тратить свое время, годы своей жизни, на эти бессмысленные, идиотские, никому не нужные занятия. Юра беспрестанно шутит. «Кому расскажу, не поверят, что вот так, бок о бок, с подельником Ходорковского работал!» — говорит он и закатывается радостным смехом. Я грустно улыбаюсь и жду окончания смены и возвращения в отряд.
* * *
В колонии готовятся к прибытию очередной комиссии. Руководство решило блеснуть и сделать весну. Спешно убирается весь снег. Его соскребают до земли. Снегоуборочная команда долго — с помощью сумок — перетаскивает снег в снеготопилку. Группа зэков срочно красит все бордюры. В отряде царит нагоняемая отрядником паника и суета. На построении он отдает приказ: «Всем навести порядок в тумбочках! А то в прошлый раз открыли тумбочку Переверзина, а там бардак!»
Ну да, в чьей тумбочке из ста интереснее всего копаться? Конечно, в моей! Генералы и полковники не отказывают себе в удовольствии порыться в моих вещах!
Из тумбочек спешно убирается все «лишнее». В баулы прячется чай, консервы, конфеты. Остается только кружка, ложка и туалетные принадлежности.
В локальном секторе каждого отряда есть специально огороженное место для сушки белья. К приезду комиссии из сушилки всегда убирается белье. Кто не успел, тот опоздал. Дневальный отряда снимает с веревок недосушенные вещи. В мешок летят трусы, носки, полотенца, простыни. Так происходит всегда и везде — во всех колониях, где я побывал. За семь лет я так и не смог понять, для чего это делается. Загадка так и осталась неразгаданной.
Во время приезда комиссии находиться в спальном помещении отряда строжайше запрещается. Все свободные от работы осужденные набиваются в ПВРку, где тихо смотрят телевизор.
В такие моменты я чувствовал себя лишним. Не понимая, для чего это все делается, мне представлялась фантастическая картина. В колонию приезжает комиссия. Из зоны убирают всех зэков. Исчезли мы, испарились. Хозяин гордо показывает свои владения. Водит гостей по помещениям, показывает пустые бараки с заправленными кроватями, видны ряды тумбочек, ни один осужденный не омрачает взор высоких гостей. Красота! Мечта любого начальника колонии!
Ну не нужны мы им там! Лишние мы. Вот и ненавидят они зэков лютой ненавистью, не считая их за людей.
Глава 30
День открытых дверей
Я с удивлением узнал, что в колонии через две недели будет проводиться день открытых дверей. Нет, осужденных не собирались отправлять домой на выходные и даже не планировали выпускать за пределы территории колонии. Хотя закон дает такую возможность — в качестве поощрения администрация колонии может предоставить осужденному отпуск на родину. На практике, конечно, подобного не происходит. Зачем что-то делать, когда можно с таким же успехом не делать ничего? Я видел человека, отсидевшего семь лет, у которого за несколько месяцев до освобождения умер отец. Этот заключенный валялся в ногах у начальника колонии и просил отпустить его домой на три дня. Благо, жил в той же Владимирской области, чуть ли не в соседнем поселке. Ничего не мешало тюремщику сделать богоугодное дело — ничего, кроме собственной лени и негласного указания руководства ФСИН. Осужденному так и не дали возможности попрощаться с близким человеком…
Главная цель дня открытых дверей (или, как его еще называют, родительского дня) — показать родственникам осужденных, как хорошо им здесь живется. Для чего и организовывается данное мероприятие. Составляются списки гостей. Осужденный может пригласить только близких родственников — родителей, детей и жен. После тщательного обыска гостей заводят в зону. Под бдительным присмотром оперативников, в сопровождении замполита проводится экскурсия. Можно зайти в барак и посмотреть шконку, где спит ваш родственник. Можно посетить столовую и отведать специально приготовленную по этому случаю тюремную баланду. Посетители, одетые в гражданскую одежду, представляют здесь весьма странное для зэков зрелище, привыкших видеть только людей в форме. На это время зона вымирает, запрещаются все передвижения, а зэки загоняются в бараки. Но прибывшим гостям не удастся избежать любопытных глаз осужденных. В бараках облепляются все окна, и сотни внимательных глаз наблюдают за гостями. Маршрут заканчивается в библиотеке, где все готово к торжеству. В большом помещении расставлены столы и стулья, где можно посидеть с родственниками и выпить чаю со сладким, купленным в специально открытом по такому случаю буфете. Приводят после обыска осужденных. Для них такая встреча — дополнительная возможность увидеться со своими близкими, количество свиданий с которыми ограничено. Во время чаепития играет и поет самодеятельный ВИА из осужденных. Я никогда не участвовал в подобных мероприятиях и строго-настрого запретил жене приезжать в колонию на дни открытых дверей. Два-три раза в год я мог смириться с ее пребыванием в комнате длительных свиданий, но допустить ее прогулку по территории колонии было выше моих сил…
Однажды нас вывели из барака и построили в локальном секторе. В сопровождении оперативников к нам в барак на экскурсию зашли человек восемь трудных подростков — воспитанников детского дома. Судя по растерянным и даже испуганным лицам ребят, урок не прошел для них даром и имел положительный эффект. Я с улыбкой вспомнил свое детство. В моей жизни до самого последнего момента на свободе ничто не предвещало такого поворота судьбы…
Глава 31
Вся жизнь — театр
Каждый год в колониях проводится смотр-конкурс художественной самодеятельности. Каждая колония своими силами готовит спектакль, на премьеру которого приезжает очередная комиссия. Они оценят актерское мастерство осужденных и выявят победителей. Во Владимирской области из зоны в зону перелетает хрустальная сова — переходящий приз за лучшую театральную постановку. Об этой сове мечтает замполит колонии, готовя очередной спектакль. Замполит в колонии сменился. Старый серьезно в чем-то провинился и, не досидев нескольких лет до пенсии, радостно уволился «по собственному желанию», довольный тем, что сам не попал на нары. Новый замполит — Чудин Алексей Владимирович. Один из немногих порядочных людей, которых я встретил в этой системе.
На дверях столовой появляется объявление: «Желающим принять участие в смотре-конкурсе художественной самодеятельности записываться у завхоза клуба».
