- А я следователю своему и сейчас рассказываю, что мы здесь все, что угодно можем купить. Любые продукты, вещи, - подтверждает Вася.
- Он меня слушает и серьезно поддакивает: "Да! Вообще-то это правильно! Вы же не осужденный. Вы пока еще только подследственный.
Вас же по закону только свободы лишают!"
Я с изумлением смотрю на Васю. А этот Василий Алибабаевич, оказывается, далеко не так прост, как кажется! Заодно вспоминаю, что и мой-то адвокат про тюремный вискас впервые только от меня услышал.
Да и вообще все мои рассказы о тюремном быте слушает с неподдельным любопытством. Похоже, действительно, ни следователи, ни адвокаты не имеют о здешних реалиях по сути ни малейшего представления.
Вечером получаем довольно забавную маляву. Просьба придумать погоняло некоему Коле. Тридцать лет, женат, двое детей, образование высшее, инженер-путеец, статья - хищение. Для победителя Коля споет
(!) на решке.
- Интересно, что же он будет петь?.. - лениво размышляет вслух
Костя. - "Мурку" какую-нибудь, что ли? Или "Владимирский централ"?
- Да нет, просто арию из "Щелкунчика", - не без юмора отвечает ему Витя.
Победил в итоге вариант Цыгана: "Стрелочник". Что же касается песни… Не знаю уж точно, что он там "пел", но вряд ли эта дикая какофония звуков была арией из "Щелкунчика"!
Приходил адвокат. На обратном пути попадаю в один стакан с каким-то молодым, наголо обритым парнем в шортах и майке, похожим на штангиста. Он сидит, я стою. Стакан маленький, лавка узкая, двоим сидеть негде. Минут через пять встает, вежливо говорит мне:
- Садись. А я теперь постою.
Некоторое время молчит, а потом спрашивает:
- Москвич?
- Да.
- А какая статья?
- Мошенничество.
- Условно как-нибудь не надеешься получить?
- Да нет. Какое там "условно"! А у тебя какая статья?
- 162-ая.
- Это разбой, что ли?
- Да. Тут полтюрьмы за разбой сидит.
- А ты москвич?
- Нет. Из Иваново.
- А ты на какой срок рассчитываешь?
- Я уже получил. Пятнадцать особого.
(Господи-боже!)
В камере наливаю таз, бросаю в него два кипятильника.
- Ты чего, Серег, стираться собираешься? - спрашивает Витя.
- Да, придется. Хотя, блядь, честно говоря, совершенно не хочется!
- Я до вас в камере сидел, там пидорчонок был, - замечает Вася. -
Все мыл, стирал. Идем в баню, он берет таз общий - ему туда кидают все подряд: белье, носки грязные - и стирает.
- Вот бы нам такого, - вяло бормочу я, замачивая белье.
- Я его так жалел! - продолжает между тем Вася. - Его на общаке узбеки опустили. Избили и опустили.
- Значит, было за что, - замечает проснувшийся Цыган. - Просто так не опускают.
Все замолкают. Разговор начинает быстро затухать, но тут Вася совершенно неожиданно придает ему новое направление и начинает рассказывать об армейских порядках и нравах.
- В армии все, как на гражданке. Как на гражданке что-то начинается - сразу же волна до армии доходит. Скажем, пидорасы.
Вдруг солдаты исчезать начали! У нас такого никогда не было! С вечера - нет. А утром - на месте. "Где был?" - "Да я заблудился…"
Ну, хуйню всякую несут. Мы понять ничего не могли! А им же на свидания надо ходить! Таких же, как они искать. Только потом уже разобрались, что к чему, как их различать.
- И как? - интересуюсь я.
- Они очень чистоплотные. Портянки непрерывно стирают, могут даже в белых носках в сапогах ходить. Пахнет от них всегда очень хорошо.
Одеколоном или даже духами.
- Активные или пассивные?
- И те, и другие.
- Да, интересно! Сколько у вас там в армии всяких проблем.
Пидорасы, дедовщина…
- Ну, с дедовщиной-то бороться несложно, - небрежно роняет великолепный Вася. - Нужно взять главного и публично унизить перед строем. Я когда был капитаном, ротным, у нас туркмен был богатый. Я его для начала обрил наголо - так он у меня до конца службы и ходил.
Потом вызвал и говорю: "Я тебе еще и яйца обрею! Я твою бабушку ебал!" Мать им нельзя говорить, они обижаются, а бабушку можно - только смеются. А он богатый был - он обязательно должен показать, что он тут главный! Ну, я его вызываю перед строем - и по морде без всякой причины: раз! два! Он упал, его унесли. Значит, можно быть уверенным, что в этот день в роте все нормально будет. Потом еще раз. Еще. Потом его вызываешь - он уже весь трясется! Но заставить их что-то делать - это пиздец! Они гордые. Повеситься могут, вены себе вскрыть. Нас предупреждали: ну их на хуй! У нас грузины были: отказывались мыть полы - и все. Так мы их родителей вызывали: или вы полы мойте, или их в дисбат! И родители мыли неделю полы.
А вообще надо в первый же день, как только новые в роту придут - на них еще форма вся мешком висит и пр. - каждого прикрепить к старослужащему. "Если что с ним случится - ты в самую последнюю очередь домой уйдешь или вообще в дисбат!" И он пылинки с него сдувать будет, всему учить. И за полгода из него уже солдата сделает. Он же понимает, что действительно от меня полностью зависит, когда он домой уйдет. А домой всем хочется!
- А как ты вообще относишься к армии? - с любопытством спрашиваю я Васю.
- Если бы у меня был сын, я бы ни при каких обстоятельствах не хотел, чтобы он служил в армии! - твердо и без колебаний отвечает мне он.
Любопытно!.. Вообще, Вася вызывает у меня все больший и больший интерес. Похоже, мое первоначальное мнение о нем, как о безобидном пожирателе колбасы и сыра, оказалось глубоко ошибочным.
Р.S. Андрей, кстати, опять уехал. "По сезону!"
Р.Р.S. Между прочим, Витя, в свое время рассказывал, что один из его подельников (майор милиции, кажется) все это время просидел на
4-ом спецу в БС-ной камере. Камера большая, на двенадцать-пятнадцать человек, так что он много там всего перевидал. Сидят там, в основном, всякие милицейские шишки, на воле у них остаются друзья, которые им помогают. В результате многие быстро освобождаются. Так вот, освобождаются - и сразу "прут в гору". Идут на повышение!
Почему? Такое впечатление, что они после отсидки вызывают у своего начальства уже особое доверие. Этот, мол, не подведет!
Только вернулся со встречи с тобой (со свиданки) и начал обсуждать ее с Костей и Витей ("Ну как, ты доволен? Правда, настроение сразу другое?" и пр.), как дверь камеры с лязгом распахивается. На пороге - кум. "Toujours lui! Lui partout". (Везде он! Он - повсюду). Сразу же всплывает у меня в памяти строчка известного стихотворения Гюго, посвященного Наполеону.
"Все выходят!" Шмон! Нас заводят на сборку - в осточертевшую уже пустую бетонную коробку в конце коридора. Чувствуем мы себя на этот раз, честно говоря, не совсем спокойно. На днях мы наконец-таки решились и загнали, как ты знаешь, в камеру трубу. И вот - шмон! Что это - простая случайность или же?..
