С той же степенью вероятности мы можем предположить, что олигарх Мордашов ведет свой род от гипотетического Мордаша, человека с крупным лицом: для основателя династии качество, на мой взгляд, незаменимое. В этом контексте нельзя не вспомнить и Черномырдина. Несмотря на некоторую смазанность фонетики (влияние диалекта), ни для кого не секрет, что предка Виктора Степановича окружающие именовали Черной Мордой. Последний антропоним обращает наше внимание на тот факт, что на длине прозвищ в прежние времена не экономили. Нередко прозвища состояли не из одного слова.
Чтобы дать читателю почувствовать аромат древнерусского источника, приведу некоторые прозвища по Вкладной книге Кирилло-Белозерского монастыря (то есть книге, фиксировавшей вклады в монастырь. Хранится в Кирилло-Белозерском собрании Российской Национальной библиотеки, № 78/1317, XVI в. Орфография примеров упрощена): «Лета 1580, февраля. Псковитин, московьской жилець Гаврило Тряси Солома, во иноцех Галасиа, дал вкладу 175 рублевъ. <…> Да Федоръ, а прозвище Пятой, Ивановъ сынъ Каргополець Брянцовъ, дал полдвора и пол-анбара вкладу. <…> Старець Елисея Подкованая Вошь, постриженикъ Угрешского монастыря, дал вкладу 14 рублевъ. <…> Дал старець Антоней Вшивой ковшикь да корчикъ серебряны. <…> Из Горъ старица Феодосья Каргополка, Пятого дочи Брянцова, дала вкладу 3 рубли без гривны. <…> Кузнец Торокан, во иноцехъ Панфилъ. <…> Крестьянин Козел, а имя ему Данило Орифин, во иноцех Деонисей. <…> Крестьянинъ Горемыка, во иноцех Еуфимей. <…> Москвитинъ Иаковъ Тимофеев Синева Носу. Дал меринъ гнед да кобылу рыжу, обое за 13 рублев. <…> Дал Григорей Сухоплюевъ, серебряной мастеръ, бархат цветной».
К официальному документу XVI века стоит присмотреться повнимательнее. Помимо неоднократного упоминания таких средневековых (и не только средневековых) реалий, как вши и тараканы, он знакомит нас с рядом важных обстоятельств. Какими бы забавными ни казались нам сейчас приведенные в документе прозвища, именно в официальной бумаге без прозвищ было не обойтись: это было вопросом идентификации (только читая такого рода тексты, можно понять, какое благо фамилия). Небезынтересно и то, что в этих отрывках употребляется характерное для Древней Руси наименование по очередности рождения: при тогдашнем обилии детей в семье это имело особый смысл. Именно от таких прозвищ были образованы фамилии Третьяков — «родившийся третьим», Меньшиков — «меньший» и Вешняков — «родившийся весной» (чтобы закруглить семейную тему, замечу, что фамилия Богданов порой указывала на незаконнорожденность родоначальника династии). Наконец, в этом тексте мы находим одно из типичных охранительных имен: Горемыка (ср. фамилию Горемыкин). В другой части рассматриваемой рукописи упоминаются сходное по задачам прозвища Истома (ср. фамилию Истомин). По большому же счету подобную роль могла выполнять и добрая половина вышеперечисленных прозвищ.
Охранительные имена или прозвища-обереги для Древней Руси были характерны в высшей степени. Кто мог назвать своего ребенка Злобой, Кручиной или Некрасом (давшим соответственно фамилии Злобин, Кручинин и Некрасов)? Только тот, кто хотел, чтобы ребенок стал добрым, веселым или красивым. По этой же причине существовали такие прозвища, как Беда, Бздячий, Говно, Грех, Пердло, Сука, Упирь Лихой, Хер, Чорт. О том, что сходные процессы существовали и на Западе, говорит фамилия современного немецкого политика Эрвина Тойфеля (Teufel — Дьявол). Справедливости ради следует отметить, что от таких фамилий их носители впоследствии пытались по возможности избавиться.
Многие прозвища отсылали к месту жительства их носителей (и здесь мы снова возвращаемся к географическим названиям), в том числе и в цитированном тексте. Занимаясь в свое время рукописями Кирилло-Белозерского монастыря, я столкнулся с тем, что в нем было по меньшей мере три монаха по прозвищу Рукинец. Прозвище восходит к названию деревни Рукина Слободка, принадлежавшей монастырю.
Помимо множества предоставленных Борисом Унбегауном сведений (а точнее — вместе с ними), читатель усваивает одну важную мысль: всё на свете переплетено. История культуры и — шире — цивилизации невыразимо богата. Может быть, потому ничто не присутствует в ней в «чистом виде». Самый польский поэт носил белорусскую фамилию (Мицкевич восходит к Мiцка, уменьшительное от Дмитрий), а главный грузин СССР — фамилию, восходящую к осетинскому корню (с точки зрения Унбегауна, Джугашвили — от осетинского «джуха» — «мусор»). Самые русские фамилии — и в этом отражена православная основа нашей культуры — образованы от еврейских и греческих имен. Большое количество тюркских фамилий отражает непростую политическую историю России: Аксаков (восходит к тюркскому «хромой»), Аракчеев («пьяница»), Бердяев («давший»), Каракозов («черноглазый»), Карамзин («чернявый»), Колчак («железная рукавица»), Кутузов («неистовый»). Частью русской антропонимии стали белорусские по происхождению фамилии (Ростропович, Шостакович, Ходасевич), украинские (Коротич, Петлюра, Шевченко), польские (Врубель, Твардовский, Циолковский), еврейские (Бродский, Мандельштам, Эфрон), греческие (Канделаки, Мавроди), молдавские (Фрунзе), сербские (Вучетич), грузинские (Баланчин от Баланчивадзе), а также невероятное множество других. Обо всем этом нам неплохо помнить.
При получении очередного гонорара в «Новой газете» мне понадобилось внести изменения в адрес перевода. Следуя редакционным инструкциям, я обратился к бухгалтеру Анне Алтынниковой. Рутинный вопрос (не знаю, позволительно ли так говорить о гонораре) оказался тут же решен, и перевод пришел даже раньше, чем я его ждал. Будучи петербуржцем, с Анной Алтынниковой я связывался не лично, а по электронной почте. Я не слышал ее голоса, не имел представления о ее возрасте, но по стилю работы Анны понял, что передо мной профессионал. Было и еще кое-что: фамилия. Не вызывало сомнений, что человек с подобной фамилией не мог оказаться в бухгалтерии случайно. Алтын (алтынник) — старинная денежная единица, равная 6 деньгам. Для удобства конвертации: 33 алтына и 2 деньги составляли один рубль. По молчаливой договоренности гонорары Анна Алтынникова переводит мне в рублях.
