Выборы законодательной власти назначены на 13 мая 1849-го. Однако исполнению своего гражданского долга Александр предпочитает поездку в Голландию, на коронацию Гильома III, большого поклонника его творчества, как он ему об этом сам написал. Александру неизвестно, обладает ли и королева столь же хорошим вкусом в оценке литературы. Поскольку она — племянница Жерома Бонапарта, он наносит визит экс-королю, только что вернувшемуся из ссылки, чтобы узнать, не нужно ли случайно выполнить какое-нибудь его поручение в Голландии. В результате дядюшка снабжает его письмом, к королевам надо всегда найти ключ. Уезжает он 9 мая вместе с сыном и художником Биаром. За два дня он повидал короля два раза, а королеву — три, что, разумеется, ничего не значит. Когда он уходит, откланявшись, его догоняет адъютант и передает шкатулку. Он открывает, там нидерландский орден Льва. «Вот так получил я крест из Голландии, который никогда не носил, ввиду того, что его у меня из кармана тут же, в вечер моего возвращения, и украли, когда я сходил с поезда»[90]. Накануне его приезда в Париж партия порядка добилась абсолютного большинства голосов и мест, но и социалисты отлично прошли, получив тридцать пять процентов голосов и сто восемьдесят мест. Что до умеренных республиканцев, то их прокатили. Не переизбран даже Ламартин, и лишь дополнительные выборы дадут ему место.
Дни и ночи работы, сейчас, как и всегда. Подобно Бальзаку, он снова пишет без передышки. За 1849 год он выпустит одну за другой целую серию новелл, большой исторический труд «Людовик XV и его двор», а для театра инсценировки «Шевалье А’Арманталя» и «Войны женщин» вместе с Маке, «Коннетабля Бурбона» с Гранже и Монтепеном, где его имя фигурировать не будет, «Завещание Цезаря» под именем Поля Лакруа и прежде всего — «Графа Германна», или историю неистовой любви в духе «Антони». В основе — пьеса Луи Лефевра, прочитанная ему автором трехактная комедия. Александр же видит в ней «сквозь туман пять актов большой и хорошей драмы». В театре Водевиль комедия Лефевра провалилась, и Александр выкупает ее за тысячу франков. «Как обычно, я положил сюжет отлеживаться, пока ко мне не придет вдохновение. Однажды утром «Граф Германн» сложился у меня в голове; через неделю он лег на бумагу, через месяц поднялся на подмостки Исторического театра в обличье Меленга и в сопровождении госпожи Персон и Лаферьера. То была одно из лучших моих драм, то был один из самых грандиозных моих успехов», и в самом деле.
20 мая, во время репетиции «Завещания Цезаря» один из театральных посыльных сообщает Александру, что Мари Дорваль умирает и хочет повидаться с ним в последний раз. Карьера великой актрисы не смогла пережить заката романтизма. Маленькие роли или гастроли в провинции, жизнь вместе с дочерью Каролиной и зятем Рене Люге, оба нищие актеры, как и она сама. Уже давно они расстались с Виньи, муж ее Мерль стал импотентом, и всю свою любовь она перенесла на внука. Год назад он умер, и она чуть с ума не сошла, да так и не оправилась, беспрестанно повторяя, что скоро они снова встретятся. Она просилась на жалованье в Комеди-Франсез, «она согласна играть все — дуэний, на выходах, во вспомогательном составе»[91], но Комитет единодушно ей отказал. Александр через Остейна пригласил ее в Исторический театр. Бальзак думал о ней, когда писал «Мачеху», и ей предназначил эту роль. Начались репетиции, но она заболела, и роль у нее отняли. «Горе ее было ужасным; на сей раз ее актерское достоинство было раздавлено. Торопясь с выпуском пьесы, Бальзак не возражал». Поскольку справедливость все-таки существует, «Мачеха» провалилась с треском. Мари поехала вместе с Люге в Кан, надеясь поработать там, но там слегла и мечтала лишь умереть в годовщину смерти внука, и через четыре дня ей это удастся. Люге привез ее в Париж. Александр спешит к ней. «Я вошел в спальню; Дорваль сделала усилие, чтобы мне улыбнуться и протянуть руки.
— Ах! Это ты, — сказала она, — я знала, что ты придешь.
Рыдая, я бросился к ее постели, пряча лицо в простынях». Она просит, чтобы их оставили вдвоем, и молит об исполнении последнего своего желания — похоронить ее рядом с внуком, а не в общей могиле. Он обещал найти необходимые для этого средства. Возвращается Люге с женой, поддерживая Мерля, которого они сажают в кресло. Александр отступает назад. Мари в последний раз произносит имена мужа и зятя.
Чтобы купить временное место на кладбище, необходимо шестьсот франков. Порывшись в ящиках, Александр нашел у себя лишь двести. Он обращается за помощью к Гюго. Богатейший академик, бывший пэр Франции, а ныне депутат, добивается двухсот франков в Министерстве внутренних дел на нужды Культуры, ему очень жаль, но большего получить не удалось, а своей наличности у него, конечно же, нет. Александр идет к Фаллу, он никак не может помешать себе сохранять хорошие отношения со всеми министрами народного образования, это сильнее его. У Фаллу нет специальных фондов для драматических артистов, но он лезет в карман, и Александр уходит еще с сотней франков. Дома он находит свой тунисский орден Нисама и закладывает его, нужная сумма собрана. Через шесть лет, для того, чтобы навечно сохранить за создательницей немеркнущего образа в «Антони» место на кладбище, он специально для этой цели напишет и продаст «Последний год Мари Дорваль», посвятив его Жорж Санд, потому что, «будучи людьми, чужими ее семье, мы с вами — вы как женщина, я как мужчина — возможно, я не скажу больше всех, но лучше всех ее любили».
Его воздержание при выборах законодательных органов не должно заставить думать, будто он перестал интересоваться политикой. Напротив, он с Удовольствием отмечает поражение мятежной попытки Ледрю-Роллена 13 июня и изгнание из палаты тридцати пяти депутатов из числа социалистов и монтаньяров. Зато с экспедицией в Италию он несогласен, о чем и заявляет. В феврале в результате революции Пий IX изгнан из Рима. Мадзини провозглашает там республику. Австрийцы поспешили на помощь восстановлению старого порядка, Наполеон Малый решил им в этом помочь, и 3 июня генерал Удино начинает осаду Рима, защитой которого руководит Гарибальди. Через месяц сражений Пий IX восстанавливает в своих государствах абсолютную монархию. В начале июня Александр беседует об этом с Бюжо, незадолго до смерти последнего. «Я не видел маршала со времени нашего захода в Алжир, и вот неделю назад встретил его у президента, с первым визитом к которому я так задержался, что не оставалось никакого другого способа испросить прощения за имевшее место забвение Елисейского дворца, кроме как вспомнить о замке Гам»[92]. И хотя Александр был принят Наполеоном Малым с невероятной любезностью, он все равно относится к нему с недоверием, заявив Бюжо: «Живо настоящее и живо будущее; прошлое же мертво. Так вот! Вы бросаетесь в прошлое, когда у вас есть будущее. Такова была ошибка Карла X, такова была ошибка Луи-Филиппа. Боюсь, как бы это не стало и ошибкой Луи-Наполеона». Это недоверие проявляется постоянно. В августе он напишет в «le Mois»: «После нескольких сомнительных действий принца нам следует сплотиться вокруг этой Республики, провозглашенной в момент удивления, вокруг президента, избранного в день энтузиазма; но я сказал бы также, что, объединяясь вокруг принципа и человека, надо помешать принципу сбиться с пути, а человеку ошибиться». Но так или иначе, а Наполеон Малый присутствует на премьере «Графа Германна» 22 ноября. Конечно, Александр послал ему билеты в ответ на приглашение в Елисейский дворец. Но он здесь вовсе не для того, чтобы принимать президента, и проявляет себя лишь тем, что передает ему просьбу о помиловании зятя управляющего, «арестованного накануне за крамольные крики». Неизвестно, был ли ответ, и достаточно ли президент бонапартистской республики оценил зрелище освещенной в продолжение всего спектакля пустующей ложи Монпансье.
