– А сколько реально стоили тогда эти активы?
– Ничего они не стоили. Это и активами-то невозможно было назвать. Нефть воровали все кто ни попадя. Вы что думаете, Абрамович с Березовским купили, там бьет скважина, и они в шоколаде? Директора воруют, контракты левые, кругом на нефтепромыслах бандиты сидят… Как только выжили, поражаюсь.
– И как выжили?
– Когда бизнес начали контролировать со стороны – я считаю, комитетчики, все эти созданные бандформирования в Москве, оттуда попахивает, – мы приняли решение как владельцы: не будем платить. Просто закроем предприятия. И мы сказали: можете заходить, подходить, платить не будем, все, закрываем. И когда мы поняли это про себя, стало намного легче. Многие платили. Некоторые, говорят, платят до сих пор.
– Но в 1994 году «положили» чуть ли не половину «Круглого стола бизнеса России».
– Я не хочу никого обижать, особенно покойников. Но это же произошло из-за того, что сначала они платили, а когда стали «большими», отказались <…>
– А когда олигархи стали наезжать друг на друга?
– Это приватизация. Банки делили между собой бюджетные счета – халявные деньги. Платить не надо, а пользоваться можно. Банки дрались за бюджет и вбрасывали компромат друг на друга. А «семибанкирщина» родилась тогда, когда появился негласный договор: больше не используем друг против друга ни милицию, ни силовиков. Семь человек сели и договорились <…> Появилась группа, которая могла напрямую говорить с властью – и с руководством МВД, и ФСБ, или как это тогда называлось. С МИДом общались тоже. Это была первая такая попытка. Мы говорили о своих претензиях, они – О своих <…>
– Сейчас модно отрицать 90-Е. Проклятые годы. Богатым надо было делиться. Пропасть между богатыми и бедными… Вы не думали, что когда-нибудь это все обернется против вас?
– Я из России не вылезал. У банка сеть была по всей стране. Но я не боялся, тем более народа. Его просто бросили после 90-го. А он привык, что его всю жизнь поучали. Я как раз считал, что через банк можно попытаться дать людям какие-то возможности поправить жизнь. Чего мне было бояться? Да, у меня было больше денег, но от этого Я НЕ ел в три раза больше и не надевал на себя шесть костюмов. Да, у меня был свой самолет. И сейчас есть. И что дальше? Мне так удобнее.
– Но учителя эти, несостоявшийся средний класс, для которого вы создавались, клиенты вашего банка, которые вам доверили свои первые сбережения, не смогли бы купить и болт к вашему самолету после августа 1998-го. Душа-то НЕ болит?
– Болит. В кошмарном сне мне такое не могло присниться <…> Мы же строили не только свой бизнес, но и государство некоторым образом. Особенно приятно слышать, что мы специально создали этот кризис, чтобы не расплатиться. На черта мне ваш трешник, чтобы устраивать такой тарарам на всю страну? И потом, это нечестность самих же работников Центрального банка. Геращенко когда пришел, мы все поняли. И банк пошел на поправку. Но Геракл не смог его спасти. Были какие-то договоренности. Кому-то из Всемирного банка захотелось получить нашу банковскую сеть. Просто расчищали поляну своим. У государства есть обязательства, которые оно должно обеспечить. У меня есть решение суда, что оно виновато. Его никто не оспорил до сих пор, кстати. Банк мы бы вытянули. Но была другая договоренность, в том числе и с сегодняшним президентом.
– А вам же выделили какие-то большие деньги?
– Их дали колхозникам. Я эти деньги в глаза не видел. Меня в это время отправили за границу с ордером на арест, я сидел в Вене шесть месяцев. Вообще, главным образом в результате дефолта пострадали иностранные кредиторы.
– Которым вы обещали «от мертвого осла уши» в каком-то интервью. Как же вы тогда так спокойно ездите за границу?
– Я им показал выписки из их же бухгалтерских книг. Они же здесь публичные, в отличие от нас. Я им показал, какой доход они получили от вложений в мой банк. Они с лихвой перекрыли все что могли. Получали 20 % годовых.
– То есть вас на Западе не преследовали?
– Европейский банк нанял агентство для поиска моей недвижимости, складов, денег за рубежом. Год этим занимались, собрали страниц 600, где доказано, что ничего нет.
– На вас ничего нет? Дом на жене, бизнес на сыне…
– А у нас совместная фирма. Дом? Пожалуйста, $10 млн. Но это же не 300, не 500. Они думали, что я где-то сейчас сижу на этих деньгах… Хотя я мог еще в августе 1998-го забрать деньги из банка. Миллионов 200–300 мог забрать.
– Вы потом расплатились с частью вкладчиков?
– Регионы я «закрыл» все, самая большая моя проблема была расплатиться с регионами. Мне важно было сеть сохранить. Там ни один вкладчик ни копейки не потерял. Пострадала Москва. Им просто врастяжку платили. Но они все равно получили свои деньги. Последние, по-моему, в прошлом году.
– Когда олигархи потеряли страну, которую, как вы говорите, строили?
– Я считаю, что корректировка, скажем так, началась со «Связьинвеста» в 97-м. Я думаю, что Чубайс с Немцовым очень много сделали, чтобы развалить ситуацию, и были не правы. Я присутствовал на этой сходке, когда хотели договориться Потанин с Гусинским. Сидели до пяти утра, так ни к чему и не пришли: Володя Потанин свою правоту отстаивал, Гусинский – свою. А остальные были такими третейскими судьями. Помните, Чубайс говорил: «Надо же было с чего-то начинать». Это был не тот случай, с которого надо было начинать. Гусинский не участвовал в залоговых аукционах. Он выбрал себе объект – «Связьинвест». Причесал его, структурировал, создал АО. За государство сделал его работу. Достался «Связьинвест» Потанину, который его просто продал. Если бы не эта история, многие процессы пошли бы быстрее.
– Вы считаете, что изменили страну?
– В банковской сфере – да. Лично я – да. Конечно, была команда, но идеология – моя. И банк получился. И кстати, русской зимой банкоматы научили работать мы: они же замерзали, мы фены специальные придумали. И на рубли научили банкоматы работать тоже мы.
– Олигарха по фамилии Смоленский уже нет. Кто-то из «семибанкирщины» не у дел, кто-то за границей, кто-то делит социальную ответственность с новой властью. Что осталось за спиной – больше хорошего или больше плохого?
– Я считаю, что все было как положено. Я же не знал, что и как надо делать. И другие не знали. В книгах об этом не написано ничего. Про строительство социализма – было, а про демонтаж его никто не написал. Забыли.
Из интервью журналу «Деньги» 9 октября 2006 годаКогда назревал финансовый кризис 2008 года, Смоленский с удовольствием раздавал советы соотечественникам. Так, вспоминая опыт кризиса десятилетней давности, он сказал: «С одной стороны, противно, а с другой стороны, и хорошо, что «тарарам» произошел. По крайней мере хоть очистилось что-то…»
