- Да, как вы похудели, изменились - дополнила вторая.
Они усердно старались посадить меня на машину, но все, как назло, дальше этого села не шли из-за грязи. Я распрощался и отправился на поиски квартиры.
Нашел сразу. Здесь много детей - мал мала меньше. Они обступили, галдят и мешают писать. Но ночевать здесь необходимо - земля еще мокрая и машины не ходят.
04.04.1943
Всю ночь напролет шел дождь. В квартире этого не чувствовалось. К утру земля немного обсохла и я думаю попробовать ехать дальше. В хате горела плита и всю ночь было так жарко, что я вынужден был снять с себя все и спать нагишом, прикрывшись шинелью. Женщины спали тоже совсем раздетые, в одних нижних рубахах, а девчонка, 27 года рождения, в одних трусах.
Спал я неважно. Вечером меня хозяева угостили кашей. Ел со своим хлебом.
Помогал весь вечер хозяйке крутить самодельную мельничку, в которой они мололи пшеницу.
05.04.1943
Вчера добрался с грехом пополам в Злодейскую. Ехал машинами, но то ссаживали, то буксовали, и большую часть пути прошел пешком.
Так что в Зверево приехал и попал на продпункт много позже других из нашей команды. На продпункте получил продукты на два дня: хлеб, полкотелка муки, кусочек мяса, ложечку соли (мясо дали, правда, на день). В дополнению к этому пообещали назавтра вместо мяса накормить обедом.
На кухне месили тесто, резали мясо, чистили картошку, и мы, предвкушая вкусное кушанье, согласились ждать обеда. Ждать довелось очень долго. Наступил вечер, когда нас пригласили в столовую.
Столовую обеспечивала, видимо, воинская часть, и она была красиво украшена портретами, газетными фото, лозунгами и плакатами. Один грамотно-въедливый старик-калмык, обратился с речью к Сталину, к его портрету, в которой жаловался на тяготы и лишения, переносимые красноармейцами всвязи с войной.
Бойцы смеялись, шутили с официанткой. Но вот принесли обед. За нашим столом сидел старший сержант-регулировщик. Ему принесли второе: пюре картофельное с мясом. Мы думали тоже получить второе и потому суп съели быстро, не обратив внимания на его вкус и количество. Спросили о втором. Второго не обещали. Все зашумели, вспомнили, каким вкусным был проглоченный впопыхах, нераспробованный суп. Стали ругаться и кричать, в особенности на официантку, которая теперь уже не улыбаясь, широко разводила руками, указывая на свою невиновность и не желавшую вызывать начальника: "Идите сами беседуйте с ним". Наконец его вызвали, но добились мало чего. "Кто поел суп, те могут выходить, кто не ел - тому подадут суп с галушками".
Когда мы вышли из столовой - пошел дождь. Надо было искать квартиры. Вся наша братия, сплоченная недодаденым вторым, отправилась в хуторок, что полкилометра вправо от совхоза, где продпункт, если смотреть в сторону Ростова. Злодейское оставалось влево от железной дороги.
Квартиры не нашли - всюду полно бойцов, все направляются в Зверево. Пошли назад. Я и еще один из нашей команды остались, и, после недолгих поисков, нам удалось найти квартиру. Хозяйка, встретившая нас неплохо, варила вареники с сыром, пекла пирожки. Нас ничем не угостила, напротив, забрала полчашки от моей каши для *** еще до того, как я начал есть. К ней приехал муж из госпиталя, больной. Она его угощала.
Когда я спросил дочь хозяйки (хозяйка вышла), можно ли сварить кашу, она ответила: "Не знаю, я не хозяйка". Это было утром уже. Вечером я съел кусочек хлеба и лег спать на своей шинели - хозяйка ничего не дала подстелить. Наутро, кое-как умывшись, отправились в дорогу.
Со двора барака отъезжала машина. Было очень грязно (всю ночь шел дождь) и машина скользила, не шла. Я попросил шофера подвезти - он отказался. Тогда я сам, когда никто не видел, запрыгнул внутрь. Машина была накрыта брезентом. Я сел на скамейку. Только когда мы проехали километров пять шофер заметил меня, поругал, но не выгнал. Еще немного проехав остановил, решил ждать пока подсохнет дорога. Я вылез. Сзади шло много машин - стал махать. Шофер одной из них, притормозив, усадил в кабину. До Батайска ехал с ним. Он молодой, но самый знающий из всех четырех, ехавших под его началом, машин. Он старший сержант. Рука у него была перевязана и из-под бинтов проступила высохшая уже и запыленная дорогой кровь. Я, в порыве благодарности за взятие меня, дал ему свой бинт.
За несколько часов мы доехали. В кабине сильно качало и подбрасывало до потолка, на что шофер сердито ругался, честил дорогу.
Вышел в центре Батайска. На продпункте наших не было. Пошел прогуляться. Встретил на шоссе эвакуирующихся из Матвеева Кургана. Вещи у них были на тачке гружены, сзади привязана тощая и печальная коровенка. Тачку везли старик и мальчишка спереди, одна женщина пожилых лет сбоку и одна сзади. Я прошелся немного с ними, хотя мне было не по пути. Расспрашивал.
Матвеев Курган противник бомбил ежедневно. Там голод и жить *** наши войска от Матвеева Кургана недалеко, в сторону Таганрога, на Запад продвинулись дальше всего и перешли за лиман. Хату свою они оставили красноармейцам на блиндажи. Идут в Ставропольский Край.
Сейчас здесь налет вражеской авиации. Небо гудит моторами, земля громыхает выстрелами зениток. Дрожат стекла и стены комнаты, но хочется, несмотря на все, рассказать где я сейчас нахожусь, похвалить хозяев квартиры за их доброту и человечность.
Много-много домов обошел я в поисках жилья, но нигде не пускали, говорили "У нас стоят". Здесь тоже мне сказали обычное "У нас стоят", но потом одумались, и я услышал долгожданное "оставайтесь". Остался. Попросил сварить кашу из оставшейся у меня пшенной крупы, но хозяева ... угостили борщом вкусным с картошкой и рыбой, хлебом и дали поллитра молока свежего! Ел медленно, заставлял себя так. Насколько мог - затянул радостную встречу свою с пищей.
Спал я в отдельной комнате на кровати. Хорошо и удобно. Сейчас я здесь и пишу. Только что написал три письма в Среднюю Азию, Дербент и Магнитогорск.
Известий вчера не слыхал, сегодня тоже. Позавчерашние известия узнал в редакции местной газеты. Газетка выходит здесь махонькая, и редактор сказал, что даже свой материал они не имеют возможности всегда помещать полностью. Все из-за отсутствия бумаги. Он мне показал прошлогодние номера, выпущенные здесь до прихода немцев. Они были вчетверо больше и состояли из двух страниц каждый. Теперь в Батайске ничего нет. Ни фотографий, ни магазинов, ни непокоробленных взрывами зданий - налеты здесь почти ежедневны.
Кстати, сейчас уже нет налета, хотя и отбоя тревоге тоже не было.
Много зданий разрушено и много целых пустуют - люди эвакуировались. На почти всех дверях висят замки. Разрушения принесены самым различным уголкам города - и центру и окрестностям. Бомбы бросаются неприятелем беспорядочно. Сам Батайск, оказывается, не является пригородом Ростова и отделен от него степью в расстояние 11-13 километров (не 8, как я полагал).
