А пока что условились о заложниках как гарантии безопасности обоих вождей, и было выбрано место встречи около Давира на краю Сефилы. Номинально Давир был израильским городом, но он был расположен так близко к территории Гефа, что принадлежал к области интересов филистимлян.
Искони существует удивительная связь между военными противниками вне поля битвы. В случае Давида и Анхуса взаимное уважение благородных людей быстро окрепло в доверие, а взаимное восхищение превратилось в дружбу. Они сравнительно быстро разработали детали соглашения. Давид поклялся отказаться от всех агрессивных планов против содружества филистимлян. Он и его люди обещали свою помощь Анхусу и согласились служить наемниками на пользу Гефу — они обязались оборонять южную границу территории от набегов амаликитян. Взамен Давид получил место, названное Секелаг, в южной Сефиле, на краю прибрежной равнины, одно из последних плодородных вкраплений к северу от пустыни. Расположение Секелага благоприятствовало связи с землями колена Иуды.
Анхус — правда, без особой охоты — удовлетворил просьбу Давида вооружить его людей железным филистимским оружием и приказать своим командирам, чтобы те обучили воинов Давида филистимской стратегии и тактике.
В условленный день отряды Давида с некоторой опаской стали спускаться с гор на земли их давнего врага. Зрелость понемногу привыкает к резким поворотам судьбы. Они никогда не забудут этого дня, никогда не будут такими, какими были до него.
На этих голых горах к востоку от Филистии их безжалостно преследовал полубезумный царь. И все же невозможно описать, какое потрясение испытали они, покидая земли Иуды.
Ибо здесь, у подножья гор, где проходила граница с Филистией, они покидали владения Яхве и вступали в царство филистимского бога Дагона. Мысль о том, что они, умерев, будут погребены в земле иноземного бога, была для них невыносима. Ибо считалось, что власть Создателя не простирается за пределы границ того народа, которому тот поклоняется. Таковы были представления о природе божественного во времена Давида. В сущности, они были не менее достоверны, чем представления наших дней, когда десятки вероисповеданий, претендующих на абсолютную истину, ведут священную войну во имя «подлинного» Бога.
Многие воины Давида шептали последнюю молитву Яхве, выходя из Сефилы на просторные и плодородные поля Филистии. Яхве больше не услышит их молитв и не будет управлять их судьбами, пока они снова не вернутся на Его землю. Будет ли Дагон прислушиваться к их мольбам? Станет ли он заботиться о чужеземцах, некогда сражавшихся против его народа? И как они смогут обращаться к своему Господу через посредничество каменного обрубка, этого идола, перед которым народ Филистии падал ниц?
Будущее внушало Давиду и его людям тревогу и страх. Из всех гонений, которые претерпел Давид от Саула, он всегда будет считать самым мучительным этот вынужденный уход из владений Яхве в чужой дом и на службу к чужому богу.
Больше года Давид и его люди служили филистимлянам. Хорошо усвоив уроки своих недавних врагов, вскоре они превратились в первоклассный военный отряд, чье искусство в науке войны равнялось их дерзости и отваге. Израильские наемники использовали эти уроки, многократно осуществив упреждающие набеги на расположения амаликитян у южных границ Филистии.
Анхус был доволен, а Давид освободился от многих повседневных забот. При каждой возможности он тайно посылал часть амаликской добычи вождям колена и рода и старейшинам городов и поселений в Иуде. Давид хотел напомнить им, что ссылка его кратковременна, он надеялся сохранить их былую верность и, хотя бы символически возместив отнятое, снова наладить дружеские связи, охлажденные его недавними действиями.
Прежние заботы Давида теперь сменила постоянная тревога. Порой ему казалось, что ссылке его не будет конца, что его надежда на перемены становится все призрачней. Неужто он просто продался за миску чечевичной похлебки и стал прислужником у своих врагов?
Со временем неизбежный ход событий был ускорен филистимскими князьями. Анхус бахвалился перед ними, что ему удавалось нейтрализовать Давида как опасного военного противника. Его измена в сочетании с болезнью царя Саула и разногласиями между ним и сыном его Ионафаном внушили князьям иллюзию, что настало время для решительной кампании против Израиля. Разлад между израильтянами предоставил Филистии отменную возможность восстановить свои прежние владения в горной стране.
Анхус вызвал Давида в Геф для переговоров и сделал ему невероятное предложение. Если Давид откажется от своей клятвы никогда не служить филистимлянам против своего собственного народа, Анхус сделает так, что Давида посадят на израильский. трон с тем, чтобы он правил от имени филистимских князей.
Не согласятся ли он и его люди участвовать в предстоящей кампании? Мотивы Анхуса были ясны. Ведь филистимляне были фактически изгнаны из Израиля, и им явно не хватало сил, чтобы вернуть утраченные земли.
Израильтяне были неудержимо свободолюбивым народом, от которого нельзя было ждать, что он безропотно подчинится власти князей и их Дагону. Но если бы над ними был поставлен их былой защитник Давид, шансы филистимлян на успех резко возросли бы.
Давиду было все ясно. Либо он до конца своих дней останется филистимским наемником, чужаком и изгнанником, разыгрывающим льва перед амаликской газелью, либо он вместе с филистимлянами разгромит Саула и унаследует трон. А став царем израильским, он всерьез займется филистимлянами. Итак, Давид согласился на предложение Анхуса и стал размышлять о том, как завоевать поддержку своих людей.
Стратегия филистимлян была гораздо более изощренной, чем у Афека многими годами ранее. Князья избегали вторжения в сердцевину израильской территории. Вместо того, чтобы всеми силами двинуться по узким горным перевалам, они использовали широкую долину под названием Изреель, дальше к северу. Израиль многократно сражался за эту долину, но особых успехов в этом деле не достиг. Тот, кто контролировал долину, контролировал движение караванов, перевозивших богатства Ближнего Востока из Египта и городов Сирии на север и в Месопотамию, к востоку. Долина была также важным связующим звеном между филистимским побережьем и мощным гарнизоном Беф-Сана, филистимской крепостью в глубине суши, крепостью, защищавшей долину Изреель от вторжений с востока и из Иорданской долины.
Филистимляне рассчитывали одним ударом снова захватить долину Изреель, начать окружение Израиля, вбить клин между Саулом и израильскими коленами Галилеи и, наконец, завлечь Саула с его войском в место, наиболее благоприятное для традиционной стратегии князей, делающих основную ставку на свои колесницы. Более того, если бы Саул двинулся на север, чтобы встретить филистимское воинство, линии его коммуникаций и снабжения безмерно растянулись бы и были бы легко перерезаны.
