С аэродрома Бергенд, куда полк перелетел своевременно, в полном составе, выполнять боевые задания стало полегче. Возможно, локатор аэродрома Веспрем был не в состоянии засекать наши действия с прежней точностью, к тому же действиями истребителей полка руководил со станции наведения не кто иной, как сам командир 288-й ИАД генерал Смирнов.
Кстати сказать, по его наведению летчики полка сбили три самолета, уничтожили из пушек два фашистских бронетранспортера, три автомашины, три повозки, орудие с расчетом и до 240 офицеров и солдат врага.
В районе Замоль гитлеровцы продолжали атаки, не оставляя надежд деблокировать свои дивизии. Поэтому полк и на разведку летал, и штурмовики с бомбардировщиками сопровождал, и сам штурмовал гитлеровцев.
Боевые действия полка в районе Замоль получили высокую оценку командующего 3-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина и члена Военного совета фронта генерал-полковника А. С. Желтова. От них 11 января поступила телеграмма:
"За отличные действия в районе Замоль 11 января объявить благодарность летному составу.
Толбухин, Желтов".
13 января капитан Батаров сорвал в районе Замоль атаку 30 "тигров" и "пантер". Сначала группа Батарова в составе шести "яков" сама обрушилась на противника, рассеяла находившихся на танковой броне вражеских автоматчиков, вынудила танкистов повернуть на исходные позиции. Затем по указанию Батарова, по "тиграм" и "пантерам" нанесли удар "илы" 10-го ШАК. Они полностью разгромили вражескую группировку.
Утром 14 января Батаров с Шуваловым обнаружили новое скопление танков и бронетранспортеров врага, на этот раз юго-западнее города Секешфехервар. К сожалению, на донесение наших летчиков не обратили должного внимания. 15 января, выполняя очередной разведывательный полет, Батаров и Шувалов убедились, что обнаруженный ими танковый "кулак" врага готовится к удару: танки и бронетранспортеры выведены на исходные позиции для атаки.
Вскоре позвонил начальник разведотдела штаба 17-й ВА:
- Вы не ошибаетесь, капитан? Не может враг держать танки в указанном вами районе.
- Нет, я не ошибаюсь,- ответил Батаров.
- Слетайте еще раз, проверьте свои наблюдения. Батаров слетал, подтвердил, что танковая группировка сосредоточена для атаки.
На этот раз к телефону вызвал меня начальник разведки штаба фронта генерал-майор М. Я. Грязнов.
- Командир полка?.. Скажите, можно ли верить данным Батарова?
- безусловно. Я верю Батарову, как самому себе.
- Та-а-а-к... И все же, прошу вас, слетайте на место сами. Перепроверьте данные и немедленно доложите результат!
Вылетели в паре с Батаровым. Через три минуты он привел меня в район южнее Секешфехервара, на участок, расположенный примерно в 3-5 километрах от переднего края фашистских войск.
Вначале я ничего не обнаружил. Увидел замаскированный танк только на втором вираже Батаров. Спикировав на три отдельно стоящих дерева, он указал еще на два танка, врубив в них очередь из пушки. Тотчас из безобидного куста неподалеку от танков к нам устремились трассы "эрликона". Отойдя на запад, мы снизились до бреющего полета, "прочесали" весь район, и я увидел своими глазами еще более десятка замаскированных "тигров" и "пантер".
Садились в темноте. Я доложил в вышестоящий штаб результаты перепроверки генералу Грязнову.
- Странно... - послышался в трубке раздумчивый голос.- Не должно там быть никаких танков!
Не знаю, дошла ли наша информация до командующего 3-м Украинским фронтом, знаю только, что на следующий день гитлеровцы нанесли удар как раз из того района, где мы видели их замаскированные танки. К вечеру 16 января противник прорвал на узком участке линию обороны наших войск южнее Секешфехервара и продвигался в направлении Шерегейеша, где находился штаб 17-й ВА. Офицеры соседней авиационной части сообщили, что наблюдали на западной окраине Секешфехервара бой с танками врага. Я попытался позвонить а штаб дивизии, потом армии. Связи не было.
Прилетел начальник штаба 288-й ИАД полковник Б. П. Калошин. Я сообщил сведения о противнике, сказал, что связи со штабом 17-й ВА нет.
- Да-да, немец предпринял мощное наступление,- ответил Калошин.- Где штаб полка? Где знамя?
Штаб полка на аэродром Бергенд еще не прибыл. Возглавляемые капитаном Грековым штабная группа и группа техсостава находились в пути. Но двигались-то они в направлении Шерегейеша!
- В лапы противнику лезут! - встревожился Калошин.- Что, сумеет Греков принять в сложной обстановке правильное решение?
- Сумеет, - ответил я.
Но с этой минуты беспокойство за знамя полка, за судьбу товарищей меня уже не покидало. События же разворачивались в нарастающем темпе. Весь день 17 января, несмотря на угрозу окружения, полк совершал боевые вылеты: разведывал участок фронта в районе Секешфехервар, озеро Балатон, населенные пункты Шиндорка, Берхида, Лепшень, Урхида, Надашдладани, штурмовал по указанию полковника Калошина вражеские войска в Урхиде и Надашдладани. Действуя четверками, мы за двадцать самолето-вылетов уничтожили. 20 фашистских бронетранспортеров, сожгли 10 автомашин и уничтожили около 70 гитлеровцев.
Связь со штабом армии по-прежнему отсутствовала. К исходу дня прервалась связь со штабом дивизии. К тому же резко ухудшилась погода, а бои, по наблюдениям наших летчиков, шли уже в городе Секешфехерваре, танки врага уже подходили к Шерегейешу.
На застрявшем у нас транспортном самолете Ли-2 мы отправили в тыл на аэродром Кишкунлацхаза всех раненых и больных, которые были в полку и соседних частях. Ночью техсостав в авральном порядке подготовил истребители к возможному перелету.
С, утра 18 января землю накрыл плотный туман. В двадцати шагах ничего не было видно. Мы мечтать не могли о воздушной разведке, организовали пешую и к 16 часам установили, что враг совсем недалеко, а сплошной линии фронта возле нас не существует. К вечеру полковник Калошин собрал совещание командиров 611-го, 659-го и 897-го истребительных авиаполков, базирующихся на аэродроме, командиров стянутых к аэродрому шести зенитных полков и батальонов аэродромного обслуживания. Решили, что зенитные полки займут противотанковую оборону. Личный состав авиаполков вооружили автоматами и винтовками, выдали каждому офицеру и солдату по три-четыре гранаты. Все, кто был свободен от подготовки самолетов к перелету, окопались по окраинам аэродрома. Эти меры оказались своевременными. В 21.00 на южной окраине и в 21.30 на северо-западной окраине аэродрома Бергенд произошли стычки с фашистскими танками.
Попав под обстрел зенитных орудий, гитлеровцы вели огневой бой недолго, отвернули.
Посовещавшись с комэсками и инженером полка Перминовым, я приказал оставить на аэродроме минимум механиков - по одному на два истребителя, причем подобрать самых низкорослых и легких по весу, чтобы увезти их, в случае необходимости, на одноместных самолетах, усадив на аккумуляторы за бронеспинками сидений. Таких подобрали девять человек. Остальной техсостав разделили -на группы по 5-7 человек во главе с коммунистами, приказали каждой группе самостоятельно просочиться сквозь боевые порядки противника, добраться до Кишкунлацхазы. В 23 часа все группы ушли, растворились в сырой тьме. Оставшиеся на аэродроме не спали ни минуты. Учитывая, что плотный туман может не рассеяться и утром, готовили истребители к уничтожению, рыли окопы и траншеи.
В восьмом часу утра полковнику Калошину доложили, что в пяти километрах восточнее Бергенда обнаружены танки врага.
Собрав летный состав, я объявил, что если туман поредеет, мы все-таки взлетим, проинструктировал, как поступить при взлете в тумане: после отрыва от земли - убрать шасси, набрать скорость над землей, перевести самолет в режим набора высоты с очень пологим углом набора, следить, чтобы стрелка указателя крена и поворота стояла вертикально, стрелка вариометра держалась выше ноля на отметке 10-20 метров в секунду, а стрелка указателя скорости на отметке 350 километров в час. По опыту я знал, что тумана выше, чем на 50-100 метров от земли не бывает.
К девяти часам утра туман поднялся метров на двадцать от земли. Определив очередность вылета экипажей, я обратился к полковнику Калошину с просьбой разрешить вылет на аэродром Кишкунлацхаза, объяснив, как намерен вылетать. Попросили разрешения на вылет и присутствовавшие при разговоре командиры 659-го и 897-го ИАП подполковники В. М. Смешков и А. С. Чугунов. Калошин решил, что первым вылетит полк Смешкова, за ним - полк Чугунова и уже после них - наш.
611-й получил разрешение на взлет лишь к 10.00. Все истребители поднялись в воздух быстро и нормально, кроме самолета лейтенанта Беляева. Едва лейтенант вырулил на взлетную полосу, его "як" накренился: лопнула камера левого колеса, воздух из нее отравился и теперь, при разбеге, еще до отрыва от земли, машину могло занести влево, на окружающую аэродром лесопосадку. Как быть?.. Выхватив пистолет, я прострелил покрышку и камеру на правом колесе самолета Беляева, машина выровнялась, и я махнул лейтенанту рукой:
