У большевиков такой ответ был.
«Любой рабочий любым министерством овладеет в несколько дней. Никакого особого уменья тут не требуется, а техники работы и знать не нужно, так как это дело чиновников, которых мы заставим работать так же, как они теперь заставляют работать рабочих-специалистов», – говорил Ленин одному из своих сподвижников в начале осени 1917 года.
Неизвестно, насколько искренне он заблуждался в действительности. Поскольку говорилось это в пылу спора о необходимости вооруженного восстания, вполне возможно, что Ленин сознательно приуменьшал сложности, с которыми предстоит столкнуться новому правительству.
А сложности эти были необозримыми. По сути дела, ни у кого из большевиков не было опыта управления даже небольшой деревушкой, не то что гигантской страной. «А почему вы считаете, что я знаю, как управлять таким огромным государством, как наше? Тоже не знаю, опыта нет, а приходится», – сказал Ленин уже после захвата власти одному из собеседников. Публицистика, марксистская философия, теория и практика революционной борьбы, экспроприации – все это большевики умели делать прекрасно. А вот управлять – нет.
К власти пришли дилетанты. Вскоре они обнаружили, что взять власть в хаосе семнадцатого года – это не так сложно. Сложно ее удержать. Для того чтобы выполнить эту задачу, нужны были талант, упорство, гибкость и безупречное политическое чутье. Нужно было стремительно учиться на собственных ошибках и не повторять их.
За следующие пять лет Ленин и его команда доказали: да, они обладают всеми нужными качествами. В противном случае Ильич встречал бы свой пятидесятый день рождения не в Кремле, а в тюрьме или в очередной эмиграции. И это в самом лучшем случае.
Вопрос о том, насколько хорошо Ленин умел разбираться в людях и подбирать кадры, остается спорным по сегодняшний день. Ильич понимал важность кадрового вопроса: «Изучать людей, искать умелых работников, – в этом суть теперь; все приказы и постановления – грязные бумажки без этого». В другом случае он писал о необходимости «как можно осторожнее и терпеливее испытывать и распознавать настоящих организаторов, людей, соединяющих преданность социализму с умением без шума (и вопреки суматохе и шуму) налаживать крепкую и дружную совместную работу большого количества людей. (…) Только таких людей, после десятикратного испытания, надо, двигая их от простейших задач к труднейшим, выдвигать на ответственные посты руководителей народного труда, руководителей управления». Среди кадровых решений, принятых Лениным, можно без труда отыскать как верные, так и ошибочные. Судя по всему, он не был гениальным психологом и не обладал безошибочным чутьем на людей. В то же время называть его совершенно бездарным в данной области тоже нельзя. Истина, как часто бывает, лежит где-то посередине.
Второй всероссийский съезд Советов открылся поздно вечером 25 октября, когда штурм Зимнего дворца был в самом разгаре. Большевики и примкнувшие к ним составляли более половины из 650 его делегатов. Меньшевики и эсеры выступили с критикой действий ВРК, однако, оказавшись в меньшинстве, многие из них предпочли покинуть съезд. Левые эсеры, напротив, окончательно выделились в отдельную группировку, поддерживавшую большевиков. Расстановка сил становилась все более благоприятной для Ленина.
Сам Ильич в первые часы практически не принимал участия в работе съезда. Отправившись на квартиру Бонч-Бруевича, он до утра писал проекты двух документов, которым суждено было сыграть ключевую роль в истории России. Ленин прекрасно понимал: сторонники большевиков ждут от них немедленного выполнения многочисленных обещаний. И, когда вечером 26 октября он появился на трибуне съезда Советов, у него в руках были два декрета. Их названия помнит, наверное, каждый, кто хоть как-то учил в школе отечественную историю. Это – «Декрет о мире» и «Декрет о земле».
«Декрет о мире» призывал все воюющие стороны немедленно сесть за стол переговоров «о справедливом демократическом мире». Одновременно декрет провозглашал отказ от тайной дипломатии и право всех народов на самоопределение. Ленин заявлял о готовности немедленно заключить перемирие для обсуждения условий всеобщего мира. «Декрет о земле» был не менее важен. Он фактически передавал всю землю в собственность тех, кто ее обрабатывал: «Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема. Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т. д. – отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней».
Чуть позднее были приняты еще два декрета – о рабочем контроле и о печати. Однако именно вопросы мира и земли волновали в наибольшей степени российское общество. Большевики сделали то, что не осмеливались сделать их предшественники: дали немедленный и радикальный ответ на оба вопроса.
Ленин в рабочем кабинете. После прихода большевиков к власти его стали часто фотографировать
Тогда же, 26 октября, было объявлено о формировании нового правительства – Совета народных комиссаров (сокращенно – Совнаркома). Возглавил его Ленин. В коалицию с большевиками позднее согласились вступить левые эсеры. Для Ленина это имело большое значение, поскольку он понимал, что чем шире база нового правительства – тем оно будет устойчивее. Однако идее расширить коалицию за счет остальной части эсеров и меньшевиков, которая была выдвинута рядом представителей правого крыла большевистской партии (в том числе Каменевым), он решительно воспротивился. Итогом союза всех левых сил стала бы, по справедливому убеждению Ленина, коалиция, которая напоминала бы знаменитых крыловских персонажей – лебедя, рака и щуку. Ильич был готов принимать тех, кто разделял его взгляды, но не собирался идти на уступки в принципиальных вопросах. К началу ноября вопрос о создании коалиции с меньшевиками и эсерами был снят с повестки дня.
В первый состав Совнаркома вошли 15 человек. Многие из них были очень молоды – так, народному комиссару почт и телеграфов Авилову-Глебову только что исполнилось 30 лет. Опыта в той сфере, которой планировал руководить каждый из них, не было практически ни у кого. Как вспоминал впоследствии Анатолий Васильевич Луначарский, ставший в новом правительстве народным комиссаром просвещения, многие из его коллег попали на свои посты почти случайно. «Если окажутся негодными – сумеем переменить», – высказывался по этому поводу Ленин. И действительно, в первые месяцы существования Совнаркома кадровые перестановки в нем происходили практически постоянно.
