Юридическое равноправие женщин с мужчинами было закреплено Конституцией 1918 года. Декрет «О гражданском браке» (1918 г.) признавал законным лишь брак, заключенный в государственных учреждениях, давая женщинам право сохранять при этом девичью фамилию (впервые в Европе). Декрет 1920 года признал право на аборт (впервые в мире). «Закон о браке» (1926 г.) объявил законным незарегистрированный, но фактически существующий брак, впервые в истории приравняв детей, рожденных в браке и вне его. Достаточно было лишь заявления матери для признания отцовства. Для развода также требовалось лишь заявление, которое одному из супругов можно было послать в адрес ЗАГСа на почтовой открытке. Незарегистрированный брак стал называться «свободным союзом».
Активистки пролетарского женского движения, феминистки 20-х годов ХХ в. А. Коллонтай, Н. Крупская, И. Арманд, К. Самойлова, И. Смидович заверяли матерей в том, что социалистическое государство всегда поддержит их, независимо от того, состоят те в браке или нет. Материнство определялось идеологами как «социалистическая обязанность», которая должна была дополнять обязанность женщин трудиться наравне с мужчинами.
Дети долгие годы представляли собой побочный продукт социалистического общества.
Некоторые теоретики-большевики предлагали жить коммуной, в которой уход за детьми и их воспитание будет общим делом. Другие определяли детей на жительство в огромные детские дома, убеждая женщин, что им нужно лишь рожать детей, а остальное – не их забота. Советский ученый и писатель Иван Ефремов (в энциклопедии: 1908–1972; но наст. дата рождения 1907 г.) в своей книге «Туманность Андромеды» (1957) рассказал о космическом будущем человечества, построенном после победы коммунизма. «Либо будет всепланетное коммунистическое общество, либо не будет никакого, а будет песок и пыль на мертвой планете», – заверял космист Ефремов. Рассказывая о космическом братстве, где все счастливы, раскрепощены и не обременены воспитанием, где юное поколение подрастает в громадных детских домах, – он высказал не только идею коммунистической экспансии Вселенной, но и указал, куда определить всех детей, чтобы были осчастливлены они и их родители. Утопия, на которой формировались убеждения многих тысяч людей, отчасти превращалась в жизнь. В одном из многократно расклеиваемых в начале 20-х годов декретов (явных или вымышленных) указывалось: «Граждане мужского пола имеют право пользоваться одной и той же женщиной не чаще трех раз в неделю по три часа, при соблюдении нижеприводимых правил. Каждый мужчина, желающий воспользоваться общественной собственностью, должен представить справку заводского комитета, профессионального союза или совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, удостоверяющую, что он принадлежит к рабочему классу. Рожденные дети в возрасте 1 месяца помещаются в учреждении, где они образовываются до 17 лет за счет общественных фондов». «Постановление» новой власти читали тысячи жителей Петрограда (Ленинграда); под документом стояла ссылка: Саратовский Городской Совет. И кто писал подобное: коммунисты или анархисты, читающим было одинаково безразлично, суть оставалась провокационной.
Новая власть национализировала, советизировала, обобществляла всех детей. Для детских резерваций отводились бывшие дворянские особняки, дочиста разграбленные и загаженные красными варварами. В ясли, детские дома и колонии попадали не только беспризорники, появившиеся в великой стране по воле большевистских бандитов, без счета убивших их отцов и матерей. Но и дети, рожденные в «свободной любви». А какие это были дети, и от каких родителей, может свидетельствовать данная статистика.
Обследование, проведенное в 1923 году, показало, что среди рабочей молодежи 47 % юношей и 63 % девушек начали половую жизнь, не достигнув восемнадцати лет. Свыше 80 % мужчин и более половины женщин вели беспорядочную половую жизнь, имея более трех партнеров одновременно. Настоящим бичом рабочей молодежи стали венерические заболевания. В 1927 году выяснилось, что половина рабочих завода «Красный треугольник» заражена сифилисом и другими болезнями. При этом молодые люди заражались не от проституток, а друг от друга. Количество заболевших, по сравнению с дореволюционным периодом, выросло в десятки раз! К слову сказать, в 20-е годы в структуре создаваемой Лейбой Троцким Красной армии были даже «венроты» – части, целиком состоящие из сифилитиков. В них тоже существовали комсомольские и партийные ячейки, проходили собрания. Эти факты шли вразрез с утверждениями А. Коллонтай и ей подобных большевистских феминисток, что свободная любовь и запрещение проституции помогут избавиться от распространения венерических болезней. Но большевики не привыкли признавать своих ошибок (а правильней – преступлений против человечности и человечества)…
Революционная мораль развращала не только жителей городов, но и проникала в деревни. В 1936 г. сибирские чекисты были вынуждены прекратить деятельность молодежной организации под названием… «Блядоход». Члены организации во главе с местным агрономом занимались, как они признались, «разложением семейного быта» и «склонением женщин и девушек к половому сожительству». Молодые коммунисты и члены комсомольского актива наверняка считали, что таким вот образом помогают укреплять советскую власть на селе.
Советская действительность 20—30-х годов такова, что имелись нелепые случаи, когда в роддома приходили двое-трое новоявленных «папаш», заявляя права на одного младенца. Советская печать описывала случай, когда в одну из больниц ворвались трое комсомольцев, требуя показать им их ребенка. «Как так?» – удивилась врач. «Мы трое являемся отцами этого ребенка, так как одновременно были в половой связи с его матерью», – последовал пылкий ответ.
Распространение революционной морали привело к самым печальным последствиям. Партийные установки, именуемые «решением женского вопроса», в реальности не освобождали женщин, а всячески усложняли их жизнь. Многие проблемы усложнялись еще и экономическими условиями. Молодые люди, убегая из деревень в города, не имели там ни кола, ни двора и поселялись в общежитиях. Представители рабочего класса зачастую не имели средств даже для того, чтобы купить самое необходимое для семейной жизни: кровать, кухонные принадлежности, детские вещи. Подобной ситуации подданный Российской империи, человек работающий помыслить не мог, – тогда мужчина был единственным кормильцем семьи из более десятка душ, и при этом никто не голодал (повсеместная голытьба и безграмотность – это ложь, созданная воображением советских писателей и агитпроповцев). А эти «новые» члены общества не могли создать полноценную семью, не имея ни жилья, ни средств. А в этих новых семьях, если они и создавались, женщины вынуждены были сдавать грудничков в советские ясли и идти работать, чтобы прокормиться.
