Награбленные в Европе деньги растекались по Франции. А во дворце, среди всей этой раззолоченной толпы, двигался человек в простом солдатском сюртуке.
Это был сознательно выбранный имидж. Наполеон вообще несколько кокетничал солдатской простотой. Думается, именно отсюда его и грубость, и резкость. Правда, внешне он был уже не тот. Наполеон располнел и обрюзг. Именно к этому времени он и приобрел свой хрестоматийный образ: низенький толстенький человечек в треуголке.
Продолжала изменяться и психология Наполеона. Как отмечают многие исследователи, его мышление стало утрачивать гибкость. Так, в военном деле он все более и более рассчитывал на количественный фактор. Все вопросы можно решить голой силой, так к чему изощряться? Это порой приводило к тому, что за деревьями Наполеон уже не видел леса.
Один маленький пример. К Наполеону обратился изобретатель Фултон с поистине революционной разработкой: применение парового двигателя на морских судах. От императора требовалось лишь финансировать постройку парохода и проведение ходовых испытаний. И вот Наполеон, так любивший науку и ценивший ученых, счел… изобретение бесперспективным! Он так и не понял, что судьба дала ему уникальный шанс — разработать принципиально новый тип морского судна, которое свело бы на нет преимущества английского флота. При возможностях тогдашней Франции довести разработки до этапа практического применения можно было куда быстрее, нежели это произошло в реальности в Америке. Которая была тогда захудалой мировой провинцией. Случись так, что пароход построили бы во Франции — может, Англию все-таки заколбасили бы. Забавно бы вышло. Но вот не сложилось.
Как мы помним, Наполеон сделал очень многое для восстановления во Франции церкви, загнанной революционной волной в подполье. Вершиной этого сближения стала коронация Наполеона. Но то был «брак по расчету». Сам Наполеон был если и не убежденным атеистом, то в любом случае в Бога особо не веровал. Он рассматривал церковь просто как одно из средств управления людьми. И хотел использовать это средство на полную катушку. А потому дружба с римским папой начала портиться.
Началось все с мелочи. Император потребовал от Пия VII расторгнуть брак своего брата, Жерома Бонапарта, с гражданкой Северо-Американских соединенных Штатов мисс Паттерсон. Не нравился по какой-то причине Наполеону этот союз. Или мисс не нравилась. Но — не суть. Римский папа отказал. Потому как с точки зрения Католической церкви никаких причин для развода не было. Видимо, Пий VII пошел на принцип. Решил продемонстрировать, что он — не послушная марионетка. Император отреагировал просто — занял Анкону, один из городов, все еще находившихся под властью примаса. Но это было только начало. 7 января 1806 гада Наполеон в письме в Ватикан назвал себя «покровителем святого престола» и предписал (именно так!) Пию VII присоединиться к континентальной блокаде. Закрыть свои гавани для английских судов. «Вы — владыка Рима, я же — император. Мои враги должны быть вашими», писал он Пию VII. Это было уже чересчур. Дело в том, что папа принципиально строго придерживался нейтралитета. Он долго совещался с кардиналами. Решение далось ему нелегко. Но все-таки примас пошел на конфликт. Он ответил отказом, заявив, что не пойдет против своей совести.
Несколько лет назад Наполеон, возможно, попытался бы договориться. Но теперь он не видел в этом смысла. Зачем, если можно все решить куда как проще? Французские генералы принялись медленно, но неуклонно занимать провинции Папской области. К февралю 1808 года наполеоновские войска вступили в Рим. Он был провозглашен «свободным имперским городом». Светской власти папы пришел конец. Наполеон отобрал у примаса то, что дал ему предыдущий французский император — Карл Великий. Официальное объяснение было такое: Наполеон не посягает на духовную власть папы, он враждует с ним как со светским государем.
В этом Наполеон, мягко говоря, лукавил. Его планы шли куда дальше. Император планировал повторить финт французского короля Филиппа Красивого (известного многим по книжкам Мориса Дрюона). Филипп в XIV веке силой захватил папу и принудил его перенести резиденцию на территорию Франции, в Авиньон. Наполеон был еще более размашистым парнем. Он собирался передвинуть престол святого Петра в Париж. На острове Святой Елены он вспоминал:
«Водворение римской курии в Париже имело бы важные последствия. Париж сделался бы столицей христианского мира, и я управлял бы религиозным миром так же, как миром политическим».
Вот как! Простенько и со вкусом.
Папа об этих планах, возможно, и не знал. Но догадывался. Поэтому он попытался сыграть на опережение. 10 июня 1809 года Пий VII подписал буллу об отлучении Наполеона. Правда, документ был составлен весьма хитро. Отлучение-то вроде как и было, но Наполеон в нем по имени не назывался. С точки зрения католической религии это очень важно. В противном случае император стал бы vitandus. То есть чем-то вроде неприкасаемого. Все верующие обязаны были бы его «избегать, не говорить с ним и не иметь с ним никакого общения».[9]
Наполеон по поводу папского документа очень смеялся. Мол, папа наивно думает, что от его проклятий «оружие выпадет из рук императорских солдат». Оружие и в самом деле не выпало. Времена, когда папские проклятия разили врага почище «Катюши», давно прошли. Слишком много развелось циников, скептиков и атеистов.
Но на самом-то деле Бонапарт относился к событию серьезнее, чем хотел показать, и сделал все, чтобы буллу не опубликовали. Однако английские спецслужбы подсуетились, и булла стала населению Европы известна. И вызвала изрядный переполох в мозгах. Впрочем, Наполеон и на этот раз пошел вразнос. Папу захватили и вывезли за пределы Папской области. После нескольких перемещений его привезли в город Савону, где он жил на положении заключенного. Хотя ему хотели оставить некоторые знаки почета, но Пий VII отклонил их сам. Наполеон предлагал папе переехать в Париж, с ежегодным содержанием в два миллиона. Но примас отказался от предложенной ему золотой клетки. Он заявил, что от Наполеона ничего не возьмет. Пий VII, который как светский государь вел себя не слишком мужественно, показал себя настоящим отцом церкви.
Император же не смутился. Теперь он снова пер как танк. Новая проблема возникла, когда потребовалось назначить нескольких епископов. Требовалось папское посвящение. Пий VII дать его отказался. И император обошелся без него. Теперь церковь фактически стала государственным органом. Правда, Наполеон не дошел до того, что сделал Петр I с его ликвидацией патриаршества и созданием Святейшего Синода. Может быть, за другими делами у него просто руки не дошли. Но, по сути, во Франции все туда и шло. Епископы были поставлены под надзор жандармерии, тексты их проповедей проходили цензуру… Как любил теперь говорить Наполеон, «мои епископы и мои жандармы».
