Очнулся я от небольшого хлопка. С трудом приоткрыл глаза и увидел, что наша машина всё ещё стоит в пробке прямо под Рижской эстакадой. Было 20:00 с хвостиком.
— Что это было, Сергей? — я полусонным взглядом посмотрел на нашего водителя. — Мне показалось или это наяву?
— Там хлопнуло, — он озабоченно вглядывался в сторону между входом на станцию «Рижская» и универмагом «Крестовский».
— Да покрышка, наверное, — послышался сзади вялый голос Серёжи Конакова. — Продолжаем спать.
Людей было много, как ни в чем не бывало, они стояли вдоль дороги или шли по тротуару. Только я хотел снова прикрыть глаза, и тут раздался ещё один хлопок. И повалил дым. Впереди, справа — у универмага. Выскочил из машины, и увидел бегущую прямо через проспект Мира, между машинами, в сторону Рижского вокзала девушку. Лицо у нее было залито кровью.
— Давай туда, это теракт, наверное, — крикнул водителю, оказавшись снова на пассажирском сидении, и стал набирать телефон редакции.
Вот водитель — ни растерянности, ни суеты, ни лишних вопросов. Два колеса — на обочине, два — на тротуаре. Подрезая других, лавируя между автомобилями и людьми, не жалея машины. Сто метров до угла «Крестовского» мы пролетели за секунды.
— Это перед рынком, — кричал сзади Конаков с отчаянием, и я вздрогнул от его голоса.
Он вопил, с надрывом. А в таких ситуациях терять контроль над собой нельзя.
— Там рынок. Это опять они! Как же они достали! Как же они достали! — не мог остановиться Серёжа.
Как стали сразу же утверждать силовики, этот теракт совершила та самая смертница с красивым именем Роза Нагаева. Она направлялась в метро, но, увидев милиционера перед входом в вестибюль, испугалась и развернулась. Потому взрыв произошёл снаружи. Этого правоохранителя, старшего сержанта 7-го отдела по охране столичного метрополитена зовут Алексей Егоров, прозвище — «Джин-тоник». Я его не видел, но говорят, у него лицо довольно пугающее, многоопытно-натренированное, и прозвище он получил из-за пристрастия к алкоголю. Некоторые его коллеги утверждают, что сержант направлялся в универсам «Крестовский» за очередной вечерней порцией. В любом случае, парень предотвратил теракт в самом метро, что задумывалось террористами — это привело бы к большим жертвам. Значит, герой. Егорова потом ещё наградили медалью «За отличие в охране общественного порядка», а на доске почёта в 7 отделе милиции УВД на Московском метрополитене под его фотографией так и было написано: «Своим видом отпугнул террористку-смертницу» — и эта двусмысленная формулировка обычно веселила проходивших мимо коллег «Джин-тоника»…
Взрыв был мощный — около двух килограммов тротила. Ещё болты, гвозди. От смертницы остались только фрагменты тела, раскиданные взрывом на десятки метров. Голову Розы нашли на козырьке вестибюля станции «Рижская».
Но в тот момент, когда мы выскочили из машины — Руслан с камерой, Конаков со штативом, а я с микрофоном и блокнотом — я видел только две горящие машины и разбросанные тела — мёртвые, раненые, фрагменты тел, размётанный мусор, осколки стекла, куски железа. На пространстве между входом в вестибюль, универмагом «Крестовским» и проезжей частью проспекта Мира я насчитал восемь тел.
На газоне рядом с метро ногами в сторону входа на станцию неподвижно лежала девушка. Над ней на коленях стоял похожий на Дмитрия Гаева[22] грузный мужчина в голубой рубашке сотрудника метрополитена — такие носят машинисты — и делал ей массаж сердца. Вернее уже заканчивал делать ей массаж. У девушки была разорвана блузка, и у меня в памяти отпечаталась эта картина — эти ее груди, красивые, белые, пышные, колыхались равномерно, словно живые.
Нагоев снимал другой план в этот момент, а я не мог отвести взгляд от тела этой девушки. Человек в голубой рубашке встал с колен, ещё раз посмотрел на неё и в сердцах махнул рукой. Тут он увидел нас — мы стояли метрах в пяти, наверное.
— Аааа, журналюги, понабежали сюда, трупоеды! — крикнул он.
Наши взгляды пересеклись, посмотрели в глаза друг другу какое-то мгновение. У меня вообще никаких эмоций не было по поводу его слов. Вдруг он отвёл взгляд и кинулся дальше.
Снова посмотрел вниз на эту девушку. Она лежала, неестественно раскинув руки в стороны. На теле не заметил ранений — близко к ней не стал подходить. Я видел и раньше трупы и смерть наблюдал. Два раза это было очень неожиданно, неестественно, глупо, что ли. Вот и эта смерть была абсурдной, нелепой и несправедливой. Несколько минут назад девушка была живая, молодая, красивая — лица её не видел, не стал заглядывать, но, наверняка, красивая. Была желанна и кем-то любима. А теперь…
Вот смотришь на скульптуру, где воспето человеческое тело — это же искусство, это не есть живое, оно не может вызывать желание. Но, в тоже время, эта красота женского или мужского тела восхищает, именно потому, что создана руками человека, не Творца, но создана так похоже на живое, привлекательнее, чем живое. И эта нагая девушка, воплощавшая в себе молодость, красоту, любовь. Еще какие-то минуты тому назад. И вдруг — взмах рукой, приговор. И не будет у тебя ни цветов, ни ухаживаний, ни семьи, ни любви, ни детей, ни знойного пляжа, ни взглядов мужчин. Ничего не будет. The end!
Всё это пролетело у меня в голове за мгновение, естественно, мысли были не так оформлены, но было именно такое ощущение. Эта картина для меня осталась одним из самых сильных и тяжелых впечатлений от того теракта. Возможно, ошибаюсь, но это то, что я увидел.
Рядом с парковкой универмага «Крестовский» бегал растерянный милиционер, очень молодой. Видимо, напарник «Джин-Тоника», а, может, не из метрополитена. Пытался помочь раненым, но у него всё валилось из рук. Где-то потерял фуражку. Я заметил его глаза, взгляд — пустой, он был в шоковом состоянии. Что-то хотел попросить у нас, но не смог произнести.
Там же, у парковки, на земле полулежал парень среднего возраста — судорожно обхватил одну ногу, раскачивался и выл от боли. Нога была залита кровью, но была цела. Кажется, он работал контролером на этой автостоянке, сейчас не помню. У меня в блокноте записано его имя, но боюсь ошибиться.
— Можем тебе помочь?
— Не трогайте ногу, — замахал рукой парень. — Не подходи, не подходи близко.
Рассказал нам, что взрыв произошёл под одним из горевших автомобилей. Якобы, под почти уже сгоревшими «Жигулями» находилось взрывное устройство. Потом это не подтвердилось. Просто эпицентр взрыва был рядом с машинами, и взрыв бензобака одной из них это и был тот второй хлопок.
