А.А. Зимин также достаточно подробно рассмотрел все события, в которых так или иначе была замешана Елена Волошанка, и сделал вывод, что она была достаточно опытным политиком и активно боролась за права своего сына на великокняжеский престол. К тому же она принимала участие в еретическом движении{471}.
В последнее время новый момент в изучение еретического движения конца XV — начала XVI в. внес А.И. Алексеев. Его выводы позволяют уточнить некоторые данные и в биографии Елены Волошанки{472}.
В целом же в работах постсоветского времени вопрос о браке Елены Стефановны и Ивана Молодого с каких-либо иных позиций, чем прежде, не рассматривается, поскольку новые источники не обнаружены.
В настоящем исследовании предпринята попытка собрать все сведения о Елене Волошанке в самых разных источниках и сделать вывод о том, играла ли она какую-нибудь роль в процессе формирования внешней и внутренней политики Русского централизованного государства конца XV — начала XVI в. и развития общественной мысли в нем.
БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
В источниках не сохранилось никаких сведений о том, когда родилась Елена и каким было ее детство. Известно лишь, что ее отцом являлся молдавский господарь Стефан III, прозванный Великим, а матерью — княжна Евдокия Олельковна.
Год рождения Стефана неизвестен, но есть данные о том, что на молдавский престол он взошел в 1457 г., в 1467 г. уже выиграл войну с Венгрией, в 1475 г. разгромил турецкую армию и этим прославил себя на всю Европу.
Мать Елены — литовская княжна Евдокия была дочерью киевского князя Александра (Олелько) Владимировича и московской княжны Анастасии, дочери Василия I.
Через мать Елена состояла в родстве с московским великокняжеским домом. Будущему мужу она приходилась троюродной сестрой. Это родство считалось близким, и для брака между такими родственниками требовалось разрешение церкви. Кроме того, через двоюродную сестру Софью (дочь Семена Олельковича) она состояла в родстве с тверскими князьями, поскольку Софья являлась женой великого князя Тверского Михаила Борисовича. Правда, вскоре после замужества Елены она умерла (в апреле 1483 г.), не оставив потомства{473}.
Известно, что бабушка Елены, княгиня Анастасия Васильевна, поддерживала тесные связи с родителями и даже ездила в Москву их навещать{474}. Она постоянно интересовалась событиями в Москве и часто отправляла к брату своих посланцев, например в 1447 г.{475}
Несомненно, что княгиня Анастасия была православной верующей и старалась воспитать в этой вере детей — Семена и Михаила, а также мать Елены Евдокию. Поэтому при обсуждении вопроса о браке молдавской княжны с московским княжичем проблемы вероисповедания не обсуждались.
Однако, как заметил А.И. Алексеев, православие в семьях литовских князей и в Молдавии имело некоторые отличия от веры в Московском государстве. Например, в свите дяди Елены князя Михаила Олельковича, прибывшего в Новгород в 1470–1471 гг., был «жидовин именем Схария». Он открыто проповедовал свое учение, которое характеризовало его как «чародея, чернокнижника и звездозаконника». Среди новгородских священнослужителей тут же нашлись желающие последовать учению этого иудея. Среди них были не только священники, но и их родственники, жены, дети, братья, зятья и просто знакомые. Вполне вероятно, что под влиянием взглядов Схарии находился и сам князь Михаил Олелькович{476}. Елене он приходился дядей.
Исследователи полагают, что Схарией в русских источниках называли известного киевского книжника Захария бен Арона Га Когена. В 1481 г. он занимался перепиской книг в Киеве{477}.
Вполне вероятно, что иудаизм Захария, основанный на Библии Ветхого Завета, находил отклик у киевской знати, поскольку отменял конец света, который по православной вере должен был наступить в 1492 г.
Отец Елены Волошанки господарь Стефан также почитал Ветхий Завет. После побед над врагами он воздавал хвалу не Христу, а «вышнему богу Саваофу». Иисуса он называл только «сыном живого Бога»{478}.
Поэтому напрашивается предположение, что и княжна Елена с детских лет испытывала особое почтение к Ветхому Завету, а значит, и к иудаизму, который потом стал распространяться в Новгороде и Москве на рубеже XV–XVI вв.
В целом же воспитание и образование Елены, видимо, мало отличалось от того, что получали девочки в семье великих князей Московских. Ведь ее бабушка воспитывалась при московском дворе. Свои навыки и знания она должна была передать дочери Евдокии, а та уже Елене.
В летописях нет информации о том, кто стал инициатором женитьбы Елены и Ивана Молодого. Но этот вопрос на основе различных дипломатических документов удалось прояснить К.В. Базилевичу. В крымских посольских делах он обнаружил сведения о том, что еще во второй половине 70-х гг. XV в. господарь Стефан просил родственников жены устроить брак его дочери Елены с наследником московского престола Иваном Ивановичем. Молдавскому правителю, чья страна была зажата между враждебными ему Турцией и Польшей, выгоден был союз с постоянно усиливающимся Русским государством{479}.
Помочь Стефану взялась княгиня Феодосия Олельковна, родная сестра его жены, т.е. тетка Елены. К этому делу она привлекла и племянника, сына другой сестры, князя Ивана Юрьевича Пронского. Елене он приходился двоюродным братом. На семейном совете было решено обратиться к матери Ивана III, великой княгине Марии Ярославне, и попросить ее стать посредницей в переговорах о браке. Но в конце 70-х гг. вопрос этот решить не удалось{480}.
Переговоры о браке возобновились в 1480 г., уже при активном участии Ивана III. Он, видимо, осознал, что его старшему сыну-наследнику, достигшему 22 лет, давно пора обзавестись семьей. Родившиеся у Софьи Палеолог сыновья не должны были выглядеть его соперниками в получении престола и создавать повод для конфликтов в великокняжеской семье. Ведь в то время все знали, что по-настоящему взрослым считался только женатый человек.
К тому же на союз со Стефаном Великим Ивана III толкала и изменившаяся политическая ситуация. У великого князя резко обострились отношения с ордынским ханом Ахматом, который заключил договор о взаимопомощи с его недругом польским королем Казимиром. В борьбе с двумя сильными противниками Москва нуждалась в новых союзниках. Молдавский господарь в этом отношении был подходящей кандидатурой, поскольку Казимир был и его врагом.
Исследователи выяснили, что в апреле 1480 г. Стефан III направил в Москву своего посла. Он должен был вновь поставить вопрос о браке княжича Ивана и его дочери Елены и союзе Молдавии с Россией. В ответ Иван III направил к Стефану своего посланника, «человека молодого»{481}.
