Если молодое поколение гибло в Перу, то, когда смерть пришла домой, пострадали в первую очередь старики. И именно среди стариков были те знахари, которые хранили легенды и генеалогию острова Пасхи, ритуалы и традиции. Со времен появления здесь жизни, с тех пор как сюда пришел Хоту Матуа, они собирали знания о том, как все начиналось и как продолжалось, чтобы передать их дальше, своим потомкам. Сотни лет эта элита, состоявшая из вождей и жрецов, поддерживала жизнь в устной традиции, пока она внезапно не прекратилась.
Чтобы поддерживать все, что у них было, они создали уникальное средство: ронго-ронго — загадочный письменный язык острова Пасхи. Этот язык существует в форме надписей на немногочисленных сохранившихся деревянных пластинах. Надписи долгое время привлекали ученых, и среди тех, кто пытался их расшифровать, был и Тур Хейердал. Но ни ему, ни другим это не удалось, и содержание пластинок по-прежнему остается загадкой. Теорий о происхождении этого письменного языка много, но какого-либо достоверного ответа так и не найдено. Поскольку ни одна другая тихоокеанская культура не имела письменности, исследователи направили свой взор на дальние районы в попытке найти параллели. Если некоторые считают, что ронго-ронго появился под влиянием китайской письменности, то другие указывают на сходные черты с Центральной и Южной Америкой. Имеются и те, кто придерживается средней позиции — остров Пасхи принадлежит к тем немногим местам в мире, где неграмотные люди разработали свой письменный язык независимо от внешнего влияния{310}.
Тур Хейердал считал, что одна теория не обязательно исключает другую. Был ли ронго-ронго изобретен на острове Пасхи или эти письмена появились под влиянием неизвестной цивилизации далекого континента, но со временем они получили вид, гармонирующий с культурой острова Пасхи{311}. Согласно легенде, пересказанной и Томсоном, и Рутледж, именно Хоту Матуа привез с собой первые таблички с письменами, всего шестьдесят семь штук. Именно этому Тур Хейердал особенно не доверял. Он считал, что ронго-ронго появился позже. И если эта особенная письменность могла быть связана с внешним влиянием, то для Хейердала это было только Перу. И там когда-то письмена вырезались на деревянных дощечках, удивительно похожих на дощечки ронго-ронго с острова Пасхи{312}.
Сходство было в том, что обе культуры использовали направление письма и вправо, и влево, подобно тому, как крестьянин заставляет лошадь двигаться вперед и назад при вспахивании земли. Эта манера письма называется «бустрофедон» и встречается очень редко. Ее использовали древние греки, она встречается в рунической письменности и также в ронго-ронго. То, что ближайшая к острову Пасхи культура, использовавшая эту манеру, была культура Перу, стало для Тура Хейердала еще одним знаком, что между южноамериканцами и рапануйцами существовали связи.
Ронго-ронго. Тур изучает уникальную письменность острова Пасхи, но, как и все другие, кто пытался, он не смог разгадать шифра
Никому так и не удалось расшифровать таблички, поэтому неизбежно существовало множество версий их содержания. Тем не менее по одному вопросу между учеными, похоже, существует единство. Отдельные письмена больше похожи на записи для памяти, чем на рассказы о событиях из истории острова. Иначе говоря, они выполняли скорее ассоциативную, чем описательную функцию. Или так: в той степени, в какой деревянные таблички можно использовать как письменные источники по части прошлого острова Пасхи, они являются закодированными. Когда те, кто знал код, были уничтожены перуанцами, они унесли с собой большую часть истории острова Пасхи. И когда эти важные столпы устной традиции исчезли, это сказалось и на ценности данной традиции как исторического источника.
Легенды, которые Уильям Томсон и Кэтрин Рутледж услышали от оставшегося населения, могут быть только фрагментами более крупной картины. По этой причине Рутледж со своим критическим подходом к источникам восприняла историческое содержание легенд гораздо проще, чем менее опытный Томсон. Хейердал признавал, что прослойка знати во главе с последним королем острова Пасхи и его сыном исчезла во время перуанского ига. Но, когда он, тем не менее, без должного критического подхода предпочитает следовать за Томсоном на том основании, что информанты американца вызывают больше доверия, чем информанты Рутледж, он не понимает последствий этого признания.
Правительство Перу должно нести основную ответственность за окончательное уничтожение культуры острова Пасхи. Но и христианским миссионерам следует признать свою частичную вину. В 1864 году, вскоре после того, как вирус оспы собрал свой урожай, на остров высадился первый миссионер. Это был французский пастор, его звали Эжен Эйро. Он встретился с диким, голым народом, на который было «страшно смотреть». У них были острые пики, и вели они себя угрожающе. Эйро опасался за свою жизнь, но смог завоевать доверие аборигенов. После этого обращение в евангельскую веру бедного, несчастного народа не заняло много времени. Однако по поводу крещения им выдвинули условие: они должны отречься от веры в Макемаке и других местных богов и обратиться ко Христу.
Многие, наверное большинство, сохранили Макемаке в своих сердцах. Но новые обряды заменили старинные и последние черты самобытности этого народа стерлись с лица Земли. В своем энтузиазме почитания нового благодетеля туземцы сделали то, чего никогда не делали раньше, а именно показали деревянные таблички с письменами ронго-ронго иностранцу. Однако, вместо того чтобы осознать, какую ценность эти таблички имели для туземцев, Эйро увидел проклятие в каждом знаке и назвал их работой дьявола. Он приказал их сжечь. Таким образом посланник папского престола внес свой вклад в исчезновение истории острова Пасхи.
Если на столпе истории еще что-то и оставалось, когда Тур Хейердал и его норвежская экспедиция прибыли на остров Пасхи в 1955 году, ни истуканы, ни фрагменты легенд или те немногочисленные таблички, что пережили манию уничтожения Эйро, не могли дать какое-либо надежное представление о происхождении загадочной культуры острова. Для Тура все это выглядело иначе. Он считал повествование Уильяма Томсона полноценным письменным источником, подтверждением собственной теории. Когда археологи начали раскопки, Тур направил свой интеллектуальный взор к Марае-тое-хау, жаркой «стране мертвых» на востоке. Он не мог представить себе, что первые люди появились на острове Пасхи откуда-то кроме Южной Америки.
