Потерпев поражение в боях за Брянск и Бежицу, сбиваемый фланговыми ударами наших войск с промежуточных рубежей, противник начал беспорядочно отступать. Преследование велось быстрыми темпами. В отдельные дни наступающие войска проходили по 30–40 километров.
В моей боевой практике это был первый случай такого быстрого продвижения. Требовалось осуществлять четкое управление войсками, поддерживать устойчивую связь со штабами корпусов и дивизий.
Штабам корпусов я лично указывал, куда перемещаться при продвижении войск. При этом командиры корпусов докладывали о времени смены командных пунктов. Так как мне часто приходилось выезжать в войска, я всегда имел при себе радиостанцию, В штабе армии имелась другая радиостанция, настроенная на одну волну с моей. С помощью ее начальник штаба мог своевременно узнавать обо всех распоряжениях, которые я отдавал командирам корпусов.
Не обходилось и без ошибок.
20 сентября я выехал в штаб корпуса, которым командовал генерал Гарцев. Когда уже был в пути, он доложил мне по радио о переходе на новый наблюдательный пункт.
— Ну что ж, поедем на этот новый НП, — сказал я водителю.
Проехали лесом несколько километров. Впереди слышался все нарастающей шум боя. Уже отчетливо доносилась ружейно-пулеметная стрельба. Я взглянул на карту. Сомнений быть не могло, мы ехали правильно, километрах в трех должна находиться деревня, куда Гарцев собирался перенести свой НП. Но почему же стреляют совсем близко?
Лес начал редеть. Вскоре дорога пошла по открытому полю. На пологом склоне холма показались домики большой деревни.
На окраине деревни я заметил солдат. Но, может быть, это гитлеровцы?
— Рожков, взгляни-ка повнимательнее. У тебя глаза зорче, — сказал я адъютанту.
— Судя по форме, наши! — уверенно ответил адъютант.
Мы поехали в деревню. Возле каменного двухэтажного дома, вероятно школы, стояли несколько офицеров. Один из них, знакомый мне инструктор политотдела дивизии, доложил, что деревня еще не полностью очищена от противника.
— Где командир корпуса?
— Не знаю, я его не видел. Наверное, еще не прибыл.
— Не может быть, — убежденно возразил я. — Раз Гарцев доложил, что переходит сюда, значит, он обязательно перешел.
И верно, генерал Гарцев находился в деревне. Он сидел в подвале одного из домов и был крайне раздосадован тем, что ему пришлось занять такой необычный НП.
— Что произошло? Отошли, что ли? — спросил я.
— Нет, товарищ командующий, просто очередное вранье, — сердито ответил генерал, — Сколько раз предупреждал — давайте точную информацию, не преувеличивайте успехов. Так нет же, докладывают: «Деревню заняли, продвигаемся дальше!»
— Кто здесь старший начальник, кроме вас, разумеется?
— Командир батальона старший лейтенант Климов.
— Вызовите его сюда.
Прибыл совсем молодой офицер в испачканной грязью плащ-накидке, доложил немного смущенно:
— Товарищ командующий Я в деревню ворвался с ходу, ну и сообщил, что занял. Все равно, думаю, к вечеру так или иначе очистим ее.
Я взглянул на комбата. Он стоял потупившись, обветренные щеки его порозовели.
— Вы понимаете, что своим неточным докладом поставили в неудобное положение командира корпуса?
— Понимаю.
— Вас предупреждали, что нужно быть правдивым в докладах?
— Так точно, предупреждали. Но я считал, что не задержусь на этом рубеже.
— Когда же возьмете деревню?
Климов поднял голову:
— Через два часа, товарищ командующий!
— Думать нужно, товарищ комбат. Опять не точно докладываете. Как же так, с утра вы топчетесь на месте, а теперь заявляете, что через два часа выполните задачу? Идите в свой батальон и ждите указаний командира полка.
Наказывать Климова за оплошность я не стал, а генералу Гарцеву посоветовал:
— Распорядитесь, чтобы командир дивизии ввел в бой на этом участке полк второго эшелона. Одним батальоном тут ничего не сделаешь, только людей зря потеряем…
К вечеру деревня была очищена от противника. А иногда получалось по-другому. В районе города Почепа, направляясь в один из корпусов, я встретил на дороге несколько женщин.
— Куда идете, гражданочки?
— В Витовку, Товарищ командир.
— Так там же немцы?
— Нет, вчера их прогнали.
Я потом шутя говорил начальнику штаба генералу Корнееву:
— Придется вам, Николай Васильевич, высылать офицеров оперативного отдела на дороги, чтобы опрашивать местное население о положении наших войск. Иной раз женщины бывают лучше осведомлены об обстановке, чем наш штаб.
Корнеев немного обиделся, но учел замечание. Информация об обстановке с каждым днем становилась все более точной. В дивизиях приспособились к быстрому продвижению вперед. Штабы в сложных условиях стали работать четче.
Соединения армии держали направление на Гомель. 22 сентября был занят город Почеп, 26 — города Сураж и Клинцы.
Успешно действовали и соседние 3-я и 63-я армии. Порой доходило до того, что соединения оспаривали друг у друга честь освобождения того или иного города.
Продвижению помогали активными действиями партизаны Брянщины. В течение всего времени фашистской оккупации, несмотря на жестокие репрессии, советские люди не прекращали борьбы с захватчиками. Теперь они возвращались из лесов в освобожденные деревни и города.
Многих недосчитывались в своих рядах народные мстители, многие из партизан лишились семей.
Особенно жалко было детей, оставшихся без родителей. А таких сирот в ту пору на Брянщине мы встречали повсемесгно.
В наших частях появились воспитанники, приемыши. Чаще всего сирот забирали с собой солдаты тыловых и специальных подразделений. Как ни огрубели на войне солдатские сердца, в них сохранилась любовь к детям.
Однажды, обгоняя на своей «эмке» совершающий марш саперный батальон, я увидел в одной из повозок мальчишку, который с аппетитом жевал сухарь и с интересом посматривал по сторонам. На нем была кепка со сломанным козырьком, старенький пиджачок явно с чужого плеча и лапти.
Солдаты рассказали мне, что несколько часов назад попался им навстречу старик с мальчишкой. Старик остановил солдат:
— Ребята, возьмите с собой сиротку. Мне уж помирать пора, а без меня пропадет он, никого-то у него нет — ни родных, ни близких.
Саперы пожалели мальчика, посалили на повозку, накормили. Так он и остался в подразделении.
Командир батальона усыновил сироту. Месяц спустя я снова увидел этого мальчика. Теперь он был одет в хорошо пригнанную военною форму и имел весьма довольный и независимый вид.
