85
Антонова, приехавшая, из Москвы, была арестована на квартире Томиловой, куда она зашла во время обыска. Через 4 дня она была освобождена и уехала в Москву, но по приезде туда вновь арестована, вследствие полученных московскими жандармами сведений о причастности ее к студенческим волнениям, происходившим в Московском университете. Проживавшая на одной квартире с ней (Н. Успенская была арестована еще до возвращения Антоновой из Петербурга. Материал, добытый во время обыска у Антоновой, дал жандармам основание арестовать и Ф. В. Волховского.
В. И. Засулич ошибается. Ни один из братьев Аметистовых в заключении не умер. По-видимому, Засулич спутала братьев Аметистовых с другими нечаевцами братьями Лихутиными, один из которых, Владимир, действительно умер в заключении в марте 1871 г., не дождавшись судебного рассмотрения дела нечаевцев, по которому он привлекался.
Нечаев приехал в Москву и явился к П. Г. Успенскому в первых числах сентября 1869 г. Успенский предложил Нечаеву поселиться в своей квартире на 1-й Мещанской улице, предоставив в его распоряжение одну из двух комнат в мезонине. Нечаев, по свидетельству А. И. Успенской, пользовался этой комнатой до вторичного отъезда своего за границу.
В тексте статьи Засулич, напечатанном во 2-м томе сборн. «Группа Освобождение Труда», вместо «Волховского» напечатано «Волховской». Это — явная опечатка.
В. И. Засулич имеет в виду арест в апреле 1869 г. Ф. В. Волховского и многих членов его кружка. Почему в то время не был арестован и Успенский, причастность которого к кружку Волховского не была тайной для московских жандармов, неизвестно.
Относительно тех планов, которые строились кружком Долгова, А. К. Кузнецов сообщает: «Часто шли беседы, как помочь выйти народу из ужасного положения, и никогда мы не додумывались дальше фаланстеров Фурье и полумер Сен-Симона. Наш дружеский кружок даже наметил около академии участок земли, на котором мы мечтали работать на коммунистических началах, думая, что он будет служить примером для других студентов академии». (Автобиография А. К. Кузнецова. Энциклопедический словарь, изд. Гранат, т. 40, выш. 5–6, стр. 229).
Зачеркнуто: «Тоном очевидца»
Рассказ об убийстве Нечаева по дороге в ссылку в Сибирь был напечатан в № 1 «Народной Расправы», который Нечаев привез с собою в Россию.
Засулич имеет в виду отпечатанное в виде прокламации стихотворение Н. П. Огарева «Студент» с подзаголовком: «Молодому другу Нечаеву». В этом стихотворении, между прочим, говорилось:
«Жизнь он кончил в этом мире —
В снежных каторгах Сибири,
Но до тла нелицемерен,
Он борьбе остался верен,—
До последнего дыханья
Говорил среди изгнанья:
Отстоять всему народу
Свою землю и свободу»
Зачеркнуто: «Погулять».
Зачеркнуто: «Образованной из всей увлеченной Нечаевым молодежи».
Зачеркнуто: «Неестественно».
По доводу рассказов Нечаева об Интернационале А. К. Кузнецов показывал на суде следующее. «Он начал рассказывать о том, что за границей существует международное общество, которое имеет целью сблизить все интересы рабочих разных стран, не допускать до произведения отдельных вспышек, а чтобы совокупными усилиями добиваться тех или других результатов, и что это общество имеет конечною своею целью в отдаленном будущем уничтожить существующее разделение обществ во всех государствах, в настоящее время разделенных на две группы: на меньшинство развитое, которое эксплуатирует большинство, держа его в невежестве и оставляя ему для заработка лишь столько, чтобы не умереть с голоду. После этого он говорил, что в этом обществе есть много народа, есть много русских, которые уже с давних пор изучают положение России и пришли к убеждению, что у нас, хотя не существует обширного класса пролетариев, но в сущности, если сравнивать положение рабочего на Западе и положение наших крестьян не по собственности, а по тому, сколько они зарабатывают и сколько с них берут, то положение наших рабочих нисколько не лучше положения пролетариев. Из этого он выводил то заключение, что в настоящее время народ наш мало помалу разоряется и находится в таком бедственном положении, при котором близко время, когда он может восстать». («Правительств. Вестник», 1871 г., № 156).
По положениям. 19 февраля 1861 г. был установлен девятилетний срок, в течение которого крестьяне были обязаны удерживать в своем пользовании, без нрава отказа, отведенную им мирскую землю за установленные повинности в пользу помещика. По истечении этого срока, т. е. с 19 февраля 1870 г., крестьяне получали право выбора: или отказаться от такого обязательного пользования и возвратить землю помещику, или сохранить в своем пользовании землю, продолжая нести установленные повинности. Говоря о приближении срока этого выбора публицист либерального «Вестника Европы» писал: «Минута важная, снова заставляющая миллионы людей задуматься и переменить весь строй своего семейного, домашнего быта, на этот раз помимо всякой опеки, по указанию собственного сознания». (Н. Колюпанов. Девятнадцатое февраля 1870 года. «Вестник Европы», 1869 г. № 10, стр. 735). О том, какие надежды связывал Нечаев с 19 февраля 1870 г., член «Народной Расправы» В. К. Попов сообщил на суде следующее: Нечаев «говорил ему, что так как 19 февраля будет окончательный раздел крестьян с помещиками, то не худо было бы, если бы побольше образованных людей, о ставя свои привилегии, стали в ряды рабочих, чем и оказали бы пользу для развития ассоциационных начал, присущих рабочему классу». («Правительственный Вестник», 1871 г., № 197).
Рассказывая о своих переговорах с Нечаевым по приезде его в Москву, Успенский говорил на суде: «У нас начались споры и переговоры, которых я не буду приводить в подробности, так как они слишком длинны, я укажу только на ту разницу воззрений, которая существовала между мною и Нечаевым: я предпочитал путь мирного развития народа посредством распространения грамотности, через учреждение школ, ассоциаций и других подобных учреждений, а он, напротив, считал революцию единственным исходом из настоящего положения». Отвечая на вопрос, почему же он, несмотря на это, вступил, в тайное общество, Успенский ответил, что этому способствовали известные ему случаи преследования правительством невинных людей. «Я могу назвать 100–150 моих знакомых, или сосланных на каторгу и на поселение, или высланных административным порядком»… «Последние административные меры сделали то, что ни я, никто из моих знакомых не могли считать себя безопасными и гарантированными от преследований, хотя и не считали себя заслуживающими такого преследования». На него подействовал также арест ни к чему не причастной его сестры, 15-летней девушки, и заключение ее в Петропавловскую крепость. («Правительственный Вестник», 1871 г. № 158).
