Но надо было приниматься за дело. Новые погружения должны были отличаться от предыдущих; Гастон, поскольку не было нужды в освещении, фото- и кинокамерах, механической руке и магнитофоне, успел снять с аппарата все лишнее оборудование, чтобы облегчить его. Он вытащил запасной баллон с кислородом, гидрофон, маячок-мигалку, аккумуляторы, весившие свыше 20 килограммов. При помощи Джерри Гастон демонтировал манипулятор, счетчик скорости течений, прожектор, 35-миллиметровую камеру и запасные балластные грузы, облегчив в общей сложности аппарат на 50 килограммов.
Вместо обычного оборудования, установленного в «Блюдце» техником из лаборатории гидроакустики, пришлось поставить свое — усилитель, батареи, присоединительный щиток, осциллоскоп, дифференциальный глубиномер и счетчик. Все это хозяйство весило 51 килограмм, почти столько же, сколько снятое с аппарата. Для некоторых опытов требовался еще 7-ка-нальный магнитофон. А снаружи, кроме того, нужно было установить стрелу и гидрофоны, которые потянут килограммов 16—18. В результате оказалось, что вес каждого из членов экипажа не должен превышать 75 килограммов. На монтаж всех приборов ушло полтора дня, но мы все-таки сумели сделать необходимые переделки.
На следующий день рано утром мы направились к месту производства подводных работ. После долгих поисков и консультаций со специалистами нашли милях в 30 южнее Сан-Диего довольно спокойный участок, где глубина не превышала 800 метров. Мы снова были в мексиканских территориальных водах и снова следовало испрашивать разрешение мексиканского правительства, хотя работать мы собирались не ближе чем в 6—8 милях от берега. К счастью, оказалось, что не надо проходить проверку и таможенный досмотр всякий раз, как мы пойдем к месту исследований.
К 10.30 мы добрались до нужного места. Погода была отличной, море спокойным. Проблема монтажа кронштейна с аппаратурой оставалась все еще не решенной окончательно. Механизм для сбрасывания состоял из шарнирного стопора, укрепленного на конце стрелы. Если приводили в действие манипулятор, то натягивался трос, освобождающий кольцо на шарнире. Для страховки Гастон прикрепил трос, связанный с балластным грузом, к разъединяющему устройству, так что, если бы подвела гидравлика, освободиться от кронштейна можно было бы вручную. Хитроумно задуманная система, когда мы испробовали ее, не сработала. Алюминиевые поверхности плохо скользили, да и вообще конструкция всего устройства оказалась не вполне удачной. Каноэ не хотел совершать погружения до тех пор, пока не наладят механизм сбрасывания. Они с Гастоном начали, было, спорить, но, поскольку Каноэ был прав, а также потому, что он был единственным оператором «Блюдца», пришлось прислушаться к его предложениям. Я с неохотой сообщил Ральфу и Эду, что кронштейн нас не устраивает и что в интересах безопасности следует вернуться в порт и испробовать более удачное приспособление.
До конца недели мы делали в мастерской лаборатории электроники более прочный кронштейн. Конструкцию сбрасывающего механизма изменили при участии Каноэ и Гастона. Но и на этот раз не было уверенности в том, что новый способ сбрасывания кронштейна достаточно надежен. После нескольких попыток мы заметили, что контрольные провода, подключенные к электрической сети аппарата, отключаются не каждый раз. Казалось сомнительным, что проводники выдернутся из штепсельных разъемов, если акустическая аппаратура зацепится за что-либо и «Блюдцу» придется срочно всплывать. Мы обратились тогда к технике, применяемой в космических устройствах. Одна фирма в Лос-Анджелесе изготавливала взрывные резаки, которые с успехом использовались в космических аппаратах. Такой резак представлял собой стягивающий провода хомут, снабженный ножом, который при взрыве небольшого заряда перерубал провода. Эти резаки посоветовал использовать Ларри, который на флоте долгое время имел дело с взрывчаткой. Мы срочно заказали 4 резака и, когда получили их, один подвергли гидравлическим испытаниям. После нескольких циклов Ларри извлек резак из камеры с давлением 28 килограммов на кубический сантиметр и произвел пробный взрыв в воде. Заряд сработал четко, но сила удара была незначительной, поскольку резаки конструировались с таким расчетом, чтобы не нарушить устойчивость космического аппарата. Я заметил, что Каноэ относится довольно скептически к нему. Ларри долго объяснял ему, что резак надежен, поскольку он снабжен дублирующим подрывным зарядом. Но Каноэ было трудно убедить, очевидно, потому, что, чем дольше работаешь под водой, тем с большим недоверием относишься к разным мудреным приборам. И то правда: многие устройства в действительности не так хороши, как их расхваливают. Однако мы были уверены, что наш резак сработает в случае необходимости, хотя и хотелось, чтобы такой необходимости не возникло.
К субботе кронштейн, сбрасывающий механизм и резак смонтировали, испробовали устройство и убедились, что при помощи привода, управляющего механической рукой, можно легко освобождаться от кронштейна. Для страховки кронштейн был привязан тросом к 180-килограммовому грузу для аварийного всплытия. Так что и стрелу, и гидрофоны сорвало бы такой тяжестью в случае, если бы гидравлическая система не сработала.
Вопреки всем задержкам, в понедельник, 1 марта, в 6 часов утра, мы вышли из порта Сан-Диего, готовые произвести еще несколько погружений. Мы рассчитывали, что сделаем один спуск в заливе Дескансо, переночуем и, произведя пораньше еще одно погружение, вернемся назад. Мы с Ральфом Остином решили, что гидроакустики изучат и обработают данные на берегу, где имеется необходимое оборудование. Сначала я надеялся, что нам удастся остаться здесь в течение 3—4 дней, чтобы не терять всякий раз по 6 часов на переход, однако разумнее было пробыть тут 2 дня и один вечер, к тому же мы не были уверены, что гидроакустическая аппаратура окажется исправной.
Наблюдателем во время первого погружения был Джерри Ассард, сотрудник акустического отдела. Он объяснил Каноэ, что именно намерен делать.
— Как только мы погрузимся, — начал он, — «Бэрч-Тайд» отойдет в сторону. Рядом останется лишь катер. Когда все успокоится, я включу гидрофоны и попробую выяснить, слышны ли какие-нибудь звуки. Скорее всего шумов будет много и включить приборы придется, когда мы достигнем глубины 100 метров. На глубине 300 метров я буду производить акустические измерения.
Каноэ кивнул. Пока ему все казалось простым.
— После этого, — продолжал Джерри, — вы остановите «Блюдце» на глубине 300 метров и выключите все механизмы. Производить звуковые измерения будем во время подъема, аппарат каждые 15 минут должен подниматься не более чем на 4,5 метра.
