– Не бойся, дитя…
– За мной погоня… Я прошу… мне конец… если вы меня не спасете… – Он внезапно распрямился во весь рост. К его стройному стану так не подходила эта груботканная, чересчур просторная одежда. – Если вы меня не спасете, я утоплюсь в реке!
Он не то сетовал, не то грозил, и от этого казался еще более беспомощным.
Леонардо взял его за куртку.
– Что же ты натворил?
– Я?
Глаза мальчика широко раскрылись. Леонардо еще не приходилось видеть такого невинного, чистого взгляда.
– Пошли!
Аталанте, обомлев, следил, как Леонардо заталкивает мальчика в дормез, тормоша при этом кучера:
– Поехали! Скорее же!
В дормезе, зажатый между Леонардо и Аталанте, дрожа всем телом, жался беглец.
– Не бойся, малыш! – Леонардо ласково обнял казавшийся хилым и хрупким стан мальчика. Он внимательно разглядывал его лицо: как прекрасна тонкая линия носа! А маленький рот – точно у какой-нибудь синьорины.
– Не бойся, живы будем! – Аталанте, теперь уже осмелев, рассмеялся.
– Они нас непременно настигнут! Я уже слышу их голоса. Прямо не верится, что мне удалось вырваться. Нет, они меня все равно поймают, у них отличные скакуны…
– Быстрей, Тонио! – крикнул, высунувшись в окошко, Леонардо и тут же увидел облако пыли, поднятое догоняющими их всадниками. Надежды на спасение было мало.
– Это тебя ищут? – спросил он, обернувшись к мальчику.
Тот молча кивнул. Бирюза молящих о пощаде глаз затянулась слезами.
– Залезай сюда! – И Леонардо приподнял ковер, закрывавший сиденье. – И не шевелись до тех пор, пока я не скажу. Погоня сейчас будет здесь.
Мальчик не мешкал. Он упруго и изящно – даже в этих стесненных условиях – вмиг юркнул под сиденье, где свернулся калачиком.
– Тебя будет здорово трясти, – предупредил его Леонардо и опустил ковер.
И как раз вовремя: преследователи уже скакали по обеим сторонам дормеза.
– Стойте! Стойте! – кричали они грозно.
Старый тосканец, казалось, оглох, он изо всех сил хлестал своих лошадей. Один из верховых, обнажив шпагу, закричал в окно:
– Стойте! Мы солдаты герцога!
– Солдаты герцога? – Голос Леонардо перекрыл стук копыт и колес. – Солдаты герцога, говорите? А какого герцога? И что вам угодно?
– Давай без разговоров! – накинулся на него один из всадников. – Ты лучше прикажи своему кучеру…
– Но что вам от пас нужно?
– Остановите карету!
Аталанте, дрожа, ждал, что будет. А Леонардо, словно поддразнивая их, продолжал осведомляться:
– Так какого же герцога?
Он, видно, никогда не прекратил бы этой игры, не прими дело вдруг серьезный оборот. Один из наемников поскакал вперед и схватил лошадей, впряженных в дормез, под уздцы, а другой обнаженной шпагой стал покалывать кучера, который принял, наконец, благоразумное решение накрутить вожжи на руки. Лошади стали. Двое всадников, остановившись по обе стороны дормеза, принялись дергать его дверцы.
– Почему вы не остановили карету? – заорал на Леонардо капрал отряда наемников.
– А для чего нам было останавливаться? – спросил Леонардо с улыбкой. – К тому же мы, как видите, остановились. Итак, что вам от нас угодно?
– Герцог Лодовико… – грубо начал капрал.
– Вот мы как раз к нему и едем, в Милан. Может, он выслал вас встретить его гостей? Мессера Леонардо?
Капрал заметно смутился. Смущение его еще более усилилось, когда он заглянул в холодные синие глаза Леонардо.
– Значит, вы едете в Милан, к герцогу?
– Именно к нему.
– А не видели ли вы тут девушку?
– Какую девушку?
– Ну, такую, переодетую в мальчика.
– Помилуйте, теперь ведь не масленица.
– Нам показалось, что она спряталась именно у вас.
– Спряталась? Как так?
– Ей было велено оставаться в замке, а она удрала, И теперь нам приказано вернуть ее.
– Но отсюда некого возвращать.
– Что ж, стало быть, мы ошиблись. А не могла ока прыгнуть к вам в экипаж, пока вас там не было?
– Но ведь это же не убежище для беглецов, а карета синьора Медичи из Флоренции.
– А если бы все же нам посмотреть ее внутри?
Леонардо вдруг так резко распахнул дверцу, что капрал вынужден был отскочить в сторону.
Обнажив кинжал, Леонардо ступил на подножку кареты.
– Стало быть, вы желаете проверить, сумеет ли посланник Флоренции защитить свою и ожидающего его синьора Лодовико честь?
– Чего с ним церемониться! – проворчал один из наемников, тот самый, который перед тем щекотал кучера острием своей шпаги. – Рубани его – и все тут!
Но капрал был другого мнения.
– Мы ошиблись, – проговорил он тихо. – Этот человек не врет! Придется нам искать ее в другом месте.
Наемники все разом заговорили, послышалась брань и, наконец, топот лошадей. Солдаты покинули карету, правда, без всяких объяснений и прощальных речей, но все же усмиренные взглядом Леонардо.
Леонардо посмотрел им вслед. Подковы умчавшихся лошадей снова вздымали дорожную пыль. Всадники летели в сторону покинутого ими перед тем пригорка.
– Клянусь святыми апостолами, я уже начал было трусить, – проговорил возница, облегченно засмеявшись.
– Поехали! – Леонардо кивнул и захлопнул дверцу дормеза.
Теперь он поднял ковер на сиденье.
– Можете вылезать! Всадники ускакали.
– Я слыхал их голоса. Сердце у меня так билось, таи билось! – С этими словами беглянка выбралась из-под сиденья. Она густо покраснела. И тут же засмеялась.
– Синьорина! – загадочно произнес Аталанте. – Не стесняет ли вас сие облачение? – И он шутливо потеребил грубую ткань ее одежды.
– Это костюм сына садовника, – робко проговорила, опустив глаза, разоблаченная девушка. – Что же теперь со Мной будет?
– Не бойтесь, – успокоил ее Леонардо. – Мы флорентийцы.
– Вот потому-то нас и следует опасаться, – заметил Аталанте, – но уловив во взгляде Леонардо упрек, изменил задуманную фразу, – ибо флорентинцы любят слушать интересные истории. Так что вам придется рассказать о себе. И обо всем.
После настоятельных просьб нетерпеливого Аталанте и вопросительных взглядов Леонардо все еще трепетавшая от страха девушка заговорила. С некоторой сдержанностью, едва слышно, она пыталась объяснить то, что потом, много лет спустя, вдали от Милана и власти синьора Лодовико, беспечный Аталанте рассказывал как первое приключение в герцогстве Миланском его друга мессера Леонардо, чья жизнь была полна интереснейших происшествий. Но рассказывал он обо всем, что произошло, много лет спустя, потому что случай этот долгие годы друзьям пришлось хранить в тайне.
– Мое имя Лаура Симонетта, – начала девушка и тотчас же умолкла, как бы ожидая возгласа удивления или другого выражения чувства: сострадания или неприязни. Но имя это, видно, ничего не говорило двум флорентинцам.
