Допустим, дело с «Упредителем», хотя и немаловажное, но все-таки локальное, поправимое – новое изобретение можно оградить от злоумышленников. А вот от тех, кто замыслил заложить русские заводы иностранцам, коленкоровыми конвертами не отбояришься. Они, шайка-лейка без кистеней в руках, все разнюхают и все продадут, эти разбойники в цилиндрах и смокингах. Им Россия – клад беспризорный, а не земля святая, кровью да слезами выпестованная, потом выхоленная…
Прознав про намерение правительства положительно рассмотреть вопрос о передаче в аренду судостроительных заводов иностранным фирмам, генерал Крылов поднялся против такого кощунства по боевой тревоге. Будь его воля, он стал бы и старшим офицером, и боцманом-парус-ником одновременно, чтобы кулаком и словцом погнать торгашей и арендаторов в три шеи, раскатал бы их так, чтоб и духу не было… Ишь на что руку подняли – на заводы!
Крылов мог, свидетельствует его ближайший помощник по Физико-математическому институту член-корреспондент АН СССР Т.П. Кравец, «быть ужасающе резким».
Таким он и был в апреле 1910 года, когда с пометкой «конфиденциально» писал доклад из девяти кратких разделов, доказывающих безумство тех, кто намерен склониться в пользу иноземного предложения.
«В последнее время в газетах появляются заметки о предложении иностранных фирм взять или в аренду, или на иных условиях казенные заводы морского ведомства и исполнить всю программу судостроения за свой счет с рассроченною на долгий срок уплатою.
При этом упоминается, что этот проект проводится помимо Морского министерства и встречает сочувствие в «высших сферах» как избавляющий и от прямого займа, и от чрезмерного повышения морского бюджета по время исполнения намеченной судостроительной программы.
С другой стороны, частная промышленность также поднимает поход против казенных заводов через посредство Лиги обновления флота, вынесшей резолюцию о нежелательности затрат на расширение казенных заводов.
Можно предвидеть, что оба предложения найдут сочувственный отклик в министерствах финансов и торговли и промышленности. Кроме того, надо ждать, что второе из них будет поддерживаться и в Государственной думе и в Государственном совете заинтересованными в нем представителями обоих учреждений.
Первое предложение неприемлемо по следующим причинам:
1. Оно отдает во власть иностранных предпринимателей восстановление флота; они же будут заботиться не о боевой его силе, которая им даже вредна, а о своей собственной наживе, и следовательно, от них будут зависеть как качества судов, так и сроки их готовности.
2. Оно открывает иностранцам все технические секреты государственной обороны даже в мелочных деталях их исполнения, выработанных как опытом предшествующих лет, так и неоцененным опытом войны.
3. Морское министерство даже в случае явного неисполнения столь могущественным синдикатом (связанным как с самыми крупными фирмами, так и с самыми влиятельными банками) принятых обязательств будет не в силах принудить их к исполнению, так как это немедленно и неизбежно поведет к дипломатическому вмешательству.
Итак, с технической стороны это предложение представляет длительное государственное обязательство, отдающее во власть и под контроль иностранцев существенную часть государственной обороны.
4. С финансовой стороны предложение это, в сущности, представляет заем под совершенно неопределенный, а следовательно, и недопустимый процент.
5. Морское министерство не должно допускать принятия этого предложения в Совете министров, так как все нарекания падут не на «объединенное правительство», а на Морское министерство. В Государственной думе и в Государственном совете начнутся запросы, и продолжительные их обсуждения на долгое время задержат все воссоздание флота.
Домогательства частной промышленности и ее поход против казенных заводов объясняется следующими обстоятельствами:
1. В деле о стали высшего сопротивления частная промышленность убедилась, что казенные заводы, даже при несовершенстве их оборудования, являются регуляторами как качества изделий, так и их цены.
2. В деле о башнях привлечение казенного завода разбило сделанное самими частными заводами распределение между собою огромного заказа по высокой цене.
3. Совершенствование казенных заводов заставляет частные заводы прогрессировать, а следовательно, нести и сопряженные с этим прогрессом затраты.
4. Наличие хорошо оборудованных казенных заводов не дает возможности существующим синдикатам диктовать свои условия Морскому министерству, а, напротив, вынуждает их подчиняться требованиям Морского министерства, вызываемым необходимостью обеспечить судам и предметам вооружения надлежащие боевые качества».
Немало честных людей думало так же, как Крылов, но.письменный протест попыткам правительства представил он один.
Флот должен был быть русским от киля до клотика, и он стал именно таким.
Еще соловецкие монахи доказали сами себе, что чем лучше ходкость и грузоподъемнее суда, тем ощутимее доходы. Последние складывались от архангелогородской клюквы и соловецкого посола сельди, а также от кваса, шибающего и в нос и в уши так, будто сладкий порох внутри взрывался. От клюквы, правда, в отличие от кваса, как в судороге, сводило скулы, но, несмотря на это, северная ягода стояла вровень, если не опережала тропические фрукты.
Затарив дары русской природы в бочки, иноки грузили их на утлые суденышки и, пользуясь ветром, под парусами шли в Лондон. Там, на лондонском торжище, доставленный товар сбывался нарасхват и оптом и в розницу. «По нраву? – вопрошали продавцы у покупателей. – Так мы еще пригоним, не задержим».
Расторговавшись, монахи ставили свои немудрящие паруса в обратный путь, барки их, нагруженные заморскими изделиями, сидели так глубоко, что чуть ли водой не заливались.
Увеличивая оборачиваемость своих плавсредств, послушники Соловецкого монастыря, а глядя на них, и поморы стали складывать в доход и полушку, вырученную за товар, и рубль, которым оценивалась доставка этого товара к покупателю. Даже налеты морских ушкуйников не могли остановить торговых мореходов русского Севера. Тогда их попробовали блокировать королевскими флотилиями. Русский принцип: «Свой товар – сами доставим» – не устраивал Европу.
«Швах дело?» – спросил прибывший на Соловки царь Петр Первый. «Нужно бы хуже, да некуда, батюшка», – ответствовали северяне, кланяясь поясно. «Ну, коли приперло, то помогайте, христолюбцы!»
И валили поморы высокую корабельную сосну, и волокли посуху через весь остров сбитые из нее фрегаты, чтобы ими царь Петр мог бы неожиданно в свейскую эскадру вклиниться да разбросать ее по холодному морю.
