– Эй, gamina!
– Что? – спросила я и оскалилась. Я была невысокого роста, но могла за себя постоять. Сейчас я была одета в скромную одежду служанки, но не забыла, что раньше была предводителем уличной банды беспризорников. Я думала, как мне лучше поступить: может, стоит дать им украсть у меня ящик, чтобы они его открыли, а потом отнять то, что они там найдут. Однако я не успела продумать до конца план действий, потому что мальчишка повыше ростом вырвал у меня ящик, и оба парня с хохотом бросились от меня бегом.
– Попрощайся со своим сокровищем, gamina! – услышала я злорадный крик.
Я побежала за ребятами. Меня так задело, что у меня украли мою вещь, что я совершенно забыла, что должна возвращаться в дом Сантос. Я хотела выследить ребят, дать им возможность открыть ящик и понять, что в нем находится. Дальше надо было действовать по обстоятельствам: если внутри что-то интересное, то я отниму то, что принадлежит мне по праву. Если там ерунда, то пусть они возьмут ее себе. Я решила, что доведу это дело до конца. Если внутри ящика что-то ценное, я схвачу его содержимое, пока ребята радуются и ликуют.
Они пошли к реке, и я последовала за ними. Ребята перелезли через высокую стену на берегу и спустились к воде. Они были выше меня ростом, и один из них подсадил другого, поэтому им удалось перелезть через стену. Мне пришлось остаться по другую сторону. Мальчишки двинулись в сторону моста, чтобы спокойно открыть ящик там, где их никто не побеспокоит. Один из них уже нашел инструмент, которым можно взломать ящик: длинный гвоздь или железный прут. Я успела увидеть, как они его открыли. И тут же раздался громкий взрыв.
В ящике оказалась бомба. На моих глазах часть моста взлетела на воздух. Тела двух мальчишек подбросило взрывной волной. Я видела, как отлетали руки и ноги, как разрывались животы и кишки вылетали наружу. Я впала в состояние полного ступора. У меня даже не было сил кричать. В голове крутилась только одна мысль: «Они не должны были умереть. Это я должна была оказаться на их месте».
Я постепенно приходила в себя от шока. «С тобой все в порядке? – спросил меня кто-то. – Ты не ранена? Ты не пострадала?»
Прохожие спрашивали друг друга и меня, что произошло. Я не могла вымолвить ни слова. Я находилась в состоянии истерики и начала плакать.
К месту взрыва стали сходиться люди. Людей было много. От взорванного моста шел дым, испуганные дети плакали. В толпе я заметила Эстелу из семьи Сантос, которая жестами показала мне, что я должна немедленно возвращаться домой. Я не двигалась с места, и Эстела прикрикнула на меня:
– А ну, немедленно возвращайся! Тебе здесь нечего делать!
Но я не шевелилась, и Эстела с Консуэлой подошли ко мне, чтобы посмотреть, не ранена ли я.
– Консуэла, – спросила Эстела сестру, – что это с Розальбой?
– Не знаю, – ответила Консуэла. – Такое ощущение, что она только что проснулась и ничего не понимает.
Эстела несколько раз ударила меня по щекам, чтобы привести в чувство.
– Эй! – закричала она. – Ты только посмотри, она описалась!
Они схватили меня и потащили к дому.
На кухне они дали мне супу, в надежде, что еда приведет меня в чувство, но я не смогла проглотить ни ложки. В супе плавали кусочки мяса, и, увидев их, я тут же вспомнила разорванные тела мальчишек, и меня чуть не вырвало. Никто не собирался меня успокаивать. Мужчины семьи решили, что я знаю о взрыве больше, чем многие другие свидетели, и полдня меня допрашивали.
– Оставь ее в покое, – убеждала Хуана Консуэла. – Разве ты не видишь, что она в шоке?
Но Хуан продолжал трясти меня за плечи и расспрашивать о том, что я видела и что знаю о причине взрыва.
– Что там произошло? – не отставал от меня Хуан. – Это была бомба? Ты видела, кто ее подложил?
Расспросы продолжались несколько часов. Я поняла, что взрыв прогремел очень близко от их дома, и они подозревали, что бомба, вполне возможно, предназначалась им.
События последующих нескольких дней я запомнила плохо, потому что была как в бреду. Думаю, что полиция провела свое расследование, а местная газета El Diario написала о взрыве. Но погибшие дети были беспризорниками, никто по ним не плакал, и на следующий день все забыли о происшествии, и жизнь потекла своим чередом.
Смерть двух мальчишек, которые отняли у меня бомбу, не выходила у меня из головы. Меня преследовала мысль о том, что на их месте должна была оказаться я. Это я должна была умереть, а они – остаться в живых. Как вышло, что они украли у меня ящик с бомбой, а потом я не смогла перелезть через высокий забор? Зачем судьба даровала жизнь мне, а их жизни отняла? Я не могла ответить на многие вопросы, но я была жива, и судьба сделала мне бесценный подарок. Возможно, судьба сохранила мне жизнь для каких-то мне пока неведомых целей. Значит ли это, что моя жизнь может измениться к лучшему?
Мой друг Маруйя считала, что все произошедшее – знак судьбы. Маруйя жила так близко, что слышала мои крики и плач, когда меня били электрическими проводами. Она слышала, как я стонала, засыпая. Иногда по утрам, когда мне хотелось ее увидеть, я со стонами от вчерашних побоев забиралась на дерево. Я видела по выражению ее глаз, что она осуждает то, как ко мне относятся члены семьи Сантос, и мне становилось легче от мысли, что кому-то в этом мире моя судьба небезразлична. Ко мне так редко относились с симпатией и состраданием!
В последнее время Маруйя начала бояться, что меня могут убить члены клана Сантос. К тому времени наш безмолвный язык общения развился и позволял нам передавать самые разные оттенки чувств и сложные понятия. Маруйя постоянно говорила, что моя жизнь в опасности. После взрыва моста обстановка в нашем районе стала напряженной, а через несколько недель Маруйя сообщила мне, что Сантос собираются расправиться со мной в самое ближайшее время. Они боялись, что я слишком много знаю об их темных делах и могу проговориться.
Я и сама чувствовала, что ситуация накаляется. Хуан мог догадываться, что я подслушала его разговор о необходимости избавиться от одного из членов его группировки. Я инстинктивно чувствовала, что сыновья Сантос что-то готовят. Они искали возможность быстро от меня избавиться таким образом, чтобы их никто не заподозрил. В те дни я очень боялась. Я понимала, что не смогу от них спрятаться, даже если убегу из дома. У них были отличные связи в криминальном мире, и они обязательно меня нашли бы.
Однако сбежать я могла только на улицу. Маруйя не могла взять меня к себе. Я бы очень хотела жить у нее, но это значило бы подвергнуть опасности всю ее семью. Я не имела права рисковать жизнью подруги и ее детей.
