До конца 1941 года в Кольский залив заходили лишь военные корабли англичан. Союзники 30 июля совершили налет авианосными самолетами на Киркенес и Петсамо, но понесли значительные потери без особых результатов. В августе в Полярное прибыла постоянная английская военно-морская миссия; представители миссии были направлены в Мурманск, доступный из-за теплого течения круглогодично, и Архангельск. Англичане в ноябре 1941 года интересовались возможностями Мурмайского порта. Все это явилось подготовкой к отправке конвоев.
10 декабря Головко записал в дневнике: «Дело явно идет к тому, что конвои будут приходить в Мурманск; отсюда же станут промышлять рыболовные суда. Нужны серьезные мероприятия, чтобы сделать положение коммуникаций более устойчивым. Для конвоев мал запас угля и мазута в Мурманске; его хватает только для нужд самого флота, снабжать из этого количества торговые суда будет очень трудно. В общем, трудностей предвидится много…»
25 декабря он добавил: «Судя по всему, транспортные суда пойдут в Мурманск. Забот теперь не оберешься. Особенно после сообщения о том, что гитлеровцы собираются перебросить на север девять подводных лодок с опытными командирами. Много хлопот доставит снабжение англичан продуктами и нефтью, поскольку самим не хватает» [270] .
Первый конвой из 9 судов прибыл 12 января. Так как из порта оборудование вывезли в начале войны и подготовки к приему судов не вели, выгрузка еще не завершилась 17 января, когда прибыл второй конвой. Тогда же появились первые суда, получившие попадания торпед с немецких подводных лодок. Кроме подлодок, германское командование перебросило в порты Норвегии тяжелые корабли, которые использовало против конвоев зимней ночью.
Северный флот располагал небольшими силами. Тем не менее в своей зоне ответственности он обеспечивал безопасность конвоев как надводными и подводными силами, так и авиацией.
Весной и в начале лета 1942 года конвои продолжали идти. Не раз советские моряки вместе с англичанами вступали в бой с неприятельскими кораблями и самолетами, заранее наносили удары по неприятельским базам и самолетам с воздуха.
Удивляясь, как легко союзники принимают решение топить суда с грузами для Советского Союза, получившие повреждения, Головко в дневнике привел пример с транспортом «Старый большевик», который после бомбежки отстал от конвоя, погасил пожар, исправил повреждения и дошел до порта, и написал: «Что же, да послужит этот факт примером всем в союзных конвоях. Ибо он красноречиво отвергает инструкцию об уничтожении поврежденных транспортных судов. Не уничтожать, а защищать, отстаивать и спасать – вот чем следует руководствоваться в своих действиях каждому, кто назвался союзником в совместной борьбе» [271] .
В июле 1942 года конвой PQ-17 был обнаружен неприятелем и понес значительные потери. В большей части они стали следствием того, что под угрозой появления линкора «Тирпиц» английское командование приказало охранению конвоя отойти, а судам следовать поодиночке. В итоге многие беззащитные суда стали жертвами авиации и подводных лодок. Советские моряки сделали все возможное, чтобы спасти торговые суда и их моряков. Но для английского правительства этот случай послужил предлогом для прекращения конвоев в самые тяжелые дни боев на советско-германском фронте. Головко считал, что союзники специально позволили германским кораблям прорваться из французских портов, чтобы устранить угрозу их на коммуникациях в Атлантике [272] .
Позднее стало известно, что конвой англичане хотели использовать как приманку, чтобы истребить «Тирпиц» подобно «Бисмарку»; однако германская эскадра, когда стало ясно, что она обнаружена и даже атакована советской подводной лодкой К-21, стрелявшей по «Тирпицу» торпедами, вернулась в базу, и ловушка не сработала.
Летом, пользуясь тем, что Северный флот занимался поиском рассеянных судов PQ-17, германское командование направило подводные лодки для действий на советских коммуникациях в Арктике. Они обстреливали полярные станции на Новой Земле, потопили несколько судов. Еще большей угрозой стал «карманный линкор» «Адмирал Шеер». Он пытался прорваться в Карское море для истребления конвоев, но после боя с «Сибиряковым» 25 августа и защитниками острова Диксон 27 августа отказался от дальнейшего крейсерства и ушел ранее, чем авиация и подводные лодки смогли его атаковать.
К приходу первого осеннего конвоя PQ-18 командование Северного флота приготовилось заранее, развернув на позициях подводные лодки и нанося удары по базам и конвоям противника. В результате принятых мер из 13 погибших судов только одно приходилось на зону ответственности Северного флота. В бою 18 сентября 1942 года у Канина Носа, продолжавшемся 2,5 часа, советские моряки вместе с союзниками отразили атаки бомбардировщиков и торпедоносцев, истребив 15 машин.
Головко на флагманском командном пункте руководил охранением конвоя. Он получал известия о появлении неприятельских подводных лодок, авиации, о движении судов и принимал решения. 19 сентября командующий записал в дневнике:
«Конвой PQ-18 прибыл к месту назначения – на Северодвинский рейд. Из 40 транспортных судов достигли конечного пункта 27. Потеряны: до начала сопровождения нашими кораблями – 12 транспортов, из них 9 были лишь подорваны торпедоносцами и подводными лодками противника, но добиты и уничтожены эскортными кораблями; в операционной зоне Северного флота – один транспорт, также добитый английским эскортным кораблем. Цифры сами говорят за себя…
Два с половиной часа боя у Канина Носа окончательно решили судьбу конвоя. Вечерний налет бомбардировщиков, когда конвой транспортов уже стоял на Мудьюгском рейде, не помог противнику. 24 «юнкерса» были встречены нашими истребителями и в беспорядке сбросили бомбы в воду. Не пострадало ни одно из транспортных судов. Противник потерял два самолета» [273] .
14 октября А.Г. Головко встречал лидер «Баку» и эсминцы «Разумный» и «Разъяренный», которые пришли с Тихого океана по Северному морскому пути. Так исполнилась мечта С.О. Макарова и других русских флотоводцев о возможности маневра силами между морскими театрами России.
Прибывшие корабли оказались необходимым подкреплением. Они могли сменить эсминцы, которые не выдерживали штормы на Баренцевом море. В мае у эсминца «Громкий» оторвало носовую оконечность, в ноябре у «Сокрушительного» оторвало корму и в шторм он погиб; удалось снять большую часть экипажа. Этот эпизод, в котором командир корабля Курилех и большинство офицеров оставили эсминец до того, как был спасен экипаж, оказался единственным на Северном флоте и дал основания Головко для заключения: «Поступок Курилеха больше чем личная трусость; это преступление командира, презревшего свой долг – священный долг: думать не о себе, а прежде всего о корабле и людях» [274] .
