Насмешка звучит и в кантовских замечаниях по поводу того, что Гердер не признает никаких атрибутов вида, отличающихся от признаков индивида. Конечно, если сказать, что ни у одной из лошадей нет рогов, а в целом лошадиный род наделен рогами, то это будет бессмыслица. Но человеческий род как целое обладает некими характеристиками, которых нет у отдельного индивида. Только род в целом осуществляет свое «предназначение», то есть пребывает в состоянии развития и способен достигнуть его вершины.
На этом Кант закончил полемику. От рецензирования третьей части гердеровских «Идей…» он наотрез отказался. Отзвуки полемики, правда, можно обнаружить в некоторых более поздних работах, например, в статье «Предполагаемое начало человеческой истории» (1786), где он весьма осторожно иронизирует над милым пасторскому сердцу Гердера Ветхим заветом. Но это только отзвуки. В целом Кант считал для себя спор исчерпанным.
Для Гердера он только начинался. Уязвленный до глубины души, Гердер, не завершив своего основного труда, потратил бездну времени и сил на тщетные попытки ниспровергнуть критическую философию. «Критике чистого разума» он противопоставил «Метакритику критики чистого разума», «Критике способности суждения» – «Каллигону», трактату «К вечному миру» – свое собственное произведение под тем же названием. Кант не замечал выпадов.
Первое время его внимание привлекла другая полемика, охватившая в то время всю образованную Германию. Это был знаменитый «Спор о пантеизме». Начался он с сенсационного разоблачения. Четыре года спустя после смерти Лессинга, скончавшегося незадолго до выхода в свет «Критики чистого разума», стало известно, что великий критик исповедовал спинозизм. Об этом поведал миру философ Фридрих Якоби. Узнав, что Мендельсон намеревается написать статью о Лессинге, он сообщил ему содержание одной из своих бесед с покойным. Разговор начался с обсуждения гётевского стихотворения «Прометей», о котором Лессинг сказал, что он полностью согласен с его автором; ортодоксальные понятия о божестве для него более не существуют, бог и мир тождественны. Удивленный Якоби, не ожидавший такого признания, смущенно спросил: «Тогда вы должны быть в значительной степени согласны со Спинозой?» На это Лессинг ответил: «Вели я должен кого-нибудь назвать, то я не знаю никого другого… Знаете ли вы что-нибудь лучшее?» Спинозизм в то время в Германии был синонимом атеизма. В памяти людей были свежи сожжения книг и преследования тех. кто придерживался образа мыслей голландского пантеиста.
Мендельсон не поверил рассказу Якоби, между ними завязалась переписка, опубликованная последним в 1785 году после того, как Мендельсон выпустил свою книгу о Спинозе и Лессинге («Утренние часы»). Мендельсон ответил новой книгой «К друзьям Лессинга», за которой последовала книга Якоби «Против обвинений Мендельсона».
Якоби нападал на спинозизм, который был для него самым последовательным выражением рационалистической философии, не совместимой, по его мнению, ни с верой, ни с подлинным знанием. Разумом он называл способность непосредственного усмотрения божественной сущности. Мендельсон также не разделял взглядов Спинозы; полемизируя с Якоби, он защищал не пантеизм, а вольфианский рационализм. Главной заботой для него было отвести обвинение в одиозном безбожии от покойного Лессинга.
Оба искали поддержки у Канта. Якоби ссылался на него как на своего единомышленника в борьбе против попыток рациональным путем обосновать бытие бога. Мендельсон, хотя так и не одолел «Критики чистого разума», все же знал, что Кант не разделяет его взглядов, но он знал также, что у иррационалиста Якоби еще меньше оснований апеллировать к Кенигсбергскому философу. Поэтому он взывал к научной порядочности Канта и просил высказать свое отношение к спору. С подобными просьбами обращались и другие. Канта буквально втянули в полемику.
Конечно, позиция Мендельсона была ему ближе: он сам вырос из вольфианства. Познав ограниченность Просвещения, «берлинского образа мысли», он сохранил верность лучшим его традициям; критикуя науку, он не отрекался от нее. Незадолго до начала «Спора о пантеизме» Кант опубликовал панегирик воспитавшему его духовному течению – статью «Ответ на вопрос: что такое Просвещение». Ответ, говорил он, прост – это выход из состояния духовного несовершеннолетия, неспособности пользоваться собственным умом без постороннего руководства. Имей мужество мыслить самостоятельно, таков девиз Просвещения.
Вместе с тем Канту давно уже ясно: не одним умом, не одними научными знаниями сыт человек. А что касается Мендельсона, то его попытки обосновать логическим путем бытие бога и бессмертие души к науке отношения не имеют. Чтобы показать свое несогласие с Мендельсоном, Канту достаточно было напомнить соответствующие параграфы «Критики чистого разума». Это он сделал в кратком предисловии к книге своего последователя магистра Л. Якоба из Галле «Проверка утренних часов Мендельсона». Для выяснения отношений с Якоби потребовалась специальная работа. Она называлась «Что значит ориентироваться в мышлении» и появилась в «Берлинском ежемесячнике» в октябре 1786 года (почти одновременно с книгой Якоба).
По сравнению с «Критикой чистого разума» статья эта содержит некоторые новые мысли. Если там была подвергнута критике попытка опосредованного познания бога путем логически непротиворечивого доказательства, то здесь отвергнута возможность непосредственного его познания интуитивным путем. Если бы даже, писал Кант, во всем том, в чем бог непосредственно открывается человеку, не встретилось бы ничего, что противоречило бы этому понятию, то все же такое созерцание никогда не доказало бы его бытия. «В бытии высшего существа никто первоначально не может быть убежден путем какого-либо созерцания». Знание не следует смешивать с верой. При том, что Кант вовсе не против веры. Вера – компас, ориентир. Ориентироваться в мышлении – значит руководствоваться субъективным принципом в определении истины при отсутствии принципа объективного. Следовательно, напрашивается вывод: знание, обладающее объективной истинностью, выше веры. Кант говорит «да» и тут же произносит «нет». Есть, оговаривается он, вера разума, тождественная нравственности. Она «не уступает никакому знанию, хотя по своему характеру полностью от него отличается». Ход рассуждений знаком нам по «Критике чистого разума».
Статья «Что значит ориентироваться в мышлении» была выдержана в уважительных тонах и нисколько не испортила отношений Канта с Якоби. В дальнейшем они обменивались письмами, собственными работами, комплиментами. Стычка с Гердером научила Канта быть в полемике сдержанным и щадить самолюбие оппонента.
