Был самый конец августа. Необходимо было решить, что делать дальше. Попытаться устроиться в какой-нибудь театр? Вряд ли получится: в Москве безработных актрис пруд пруди. Но даже если получится, — ролей все равно не дадут, а «выносить подносы», — благодарю покорно.
Просматривая брошюру «Куда пойти учиться», наткнулась на Учительский институт. Эврика! Вот то, что мне нужно. Учиться всего два года, после распределят в московскую, что очень важно, школу учителем русского языка и литературы в 5–7 классах, институт находится у Киевского вокзала, что совсем недалеко от дома. Наконец, наиважнейшее — ни в какой другой институт меня все равно не примут, так как я всюду опоздала, а в этом, может, засчитают сданные мной вступительные экзамены в Алма-Атинском педагогическом. Беру зачетку — иду.
В деканате начинается некий торг:
— Вообще-то мы бы могли вас взять, но лучше, если вы еще раз сдадите экзамены, мы попросим преподавателей в виде исключения вас проэкзаменовать.
— Ах, что вы, что вы! Не надо затруднять уважаемых преподавателей, они так устают…
— Ну, хорошо, мы вас зачислим, но только без стипендии.
— Ах, пожалуйста, мне совсем не нужна стипендия.
Но стипендия или какой-то заработок мне были нужны. И даже очень. Пока единственным источником дохода были высылаемые мамой деньги, но их хватало в обрез. К тому же я знала, что темные тучи вокруг нее опять сгущаются, вот-вот снимут или вынудят уйти по собственному желанию, что вскоре и произошло. Словом, надо было что-то предпринимать. И тут я вспомнила про Лидку.
Лидка была женой моего брата Адриана и одно время актрисой нашего Алма-Атинского тюза. Красивая, довольно способная, она была одержима желанием всех пленять и как можно скорее «проскочить в дамки» на жизненном и сценическом поприще. Еще не окончив театрального училища, Лидка вышла замуж за полярника, но ехать с ним на Крайний Север отказалась и «положила глаз» на подающего большие надежды поэта и драматурга Диму К. Снова вышла замуж, но ждать, когда надежды осуществятся, да и осуществятся ли, ей было невтерпеж и, узнав про открывшийся в Алма-Ате тюз, решила сделать карьеру там. Интересно, что все, кого она бросала, включая полярника, драматурга, моего брата и двух последующих мужей, неизменно добивались успеха и жизненных благ, а ей так и не удалось вкусить «сладкого пирога».
Когда я вернулась в Москву, Лидка тоже была там, якобы в заботах о маленькой дочке. Но дочка с рождения была передоверена маме, а Лидка напропалую жуировала жизнью и всячески откладывала свой отъезд в Алма-Ату. Адриан ревновал, и мама еще при отъезде сказала мне:
— Вот что: найди эту стерву, посади ее в поезд и подтолкни поезд ногой, пока Адриан не сошел с ума или не спился.
Я позвонила Лидке, спросила, когда она уезжает. Она быстренько перевела разговор о своем отъезде на мои дела и, узнав, что я нуждаюсь в заработке, воскликнула:
— Ну, это просто. Я позвоню Юре, и он устроит тебя на киностудию в массовку, там платят по три рубля за съемку.
— Какой еще Юра? — встревожилась я, зная Лидкину резвость.
— Это мой друг. Мы учились вместе. Он купил Наташке коляску и одеяльце, не знаю, что бы я без него делала. Так я тебя познакомлю?
— Хорошо, — отвечала я мрачно, проклиная этого самого Юру.
Странные все-таки бывают в жизни совпадения. Почему в первый раз я увидела его возле Центрального детского? Почему его дальнейшая судьба будет связана именно с этим театром? Не потому ли, что этот театр основан моей мамой и неотделим от моего детства.
Свидание у Центрального детского Лидка назначила потому, что и ей, и мне хотелось увидеть идущих на его сцене «Двух капитанов». Этот спектакль с успехом шел в Алма-Ате, мы обе были в нем заняты: она играла Катю, главную героиню, я Сашу — сестру главного героя.
— Давай встретимся за полчаса до начала, — предложила Лидка, — я познакомлю тебя с Юрой, а потом проникнем на «Капитанов». Я скажу Юре, чтоб подошел.
«Черт возьми, она командует этим Юрой, как хочет», — подумала я, но ровно за полчаса до начала была у Центрального детского. Эх! Юрочка! Сколько раз потом я приходила к тебе в твой, а ты в мой театр, но это будет потом, а сейчас — в первый раз…
Жду. Лидки нет. Хожу взад-вперед перед театром, — ее все нет. А мне навстречу тоже в хождении взад и вперед все попадается смуглый молодой человек в плаще-болонье, тоже кого-то ждет.
«Может, это тот самый Юра, и мы оба ждем Лидку? Да не буду я ее ждать, третий звонок звенит, надо, действительно, попробовать „проникнуть“». Проникла. И во время антракта встретилась с Лидкой.
— Как тебе не стыдно, — говорю, — я тебя чуть не час ждала.
— А, задержалась, — беспечно отвечает Лидка и с гордостью добавляет:
— А вот Юра меня дождался.
Чертов Юра, чувствую, что ненавижу нового Лидкиного «пажа», так она называла своих обожателей.
* * *
Начались занятия в институте. Ничего. Даже интересно. И группа хорошая, хотя и очень разная по составу. Мальчишек всего двое (один Коля Добронравов, впоследствии известный поэт-песенник), а среди девчонок и 50-летняя Александра Ивановна (зачем ей институт, скоро на пенсию?), и фантастически неграмотная цыганка Соня (по 30 ошибок в диктанте) и две Иры — Панина и Бекузарова, с которыми я скоро сдружилась. Где они сейчас? Вышла ли замуж Ирочка Бекузарова, она так к этому стремилась и была бы отличной женой? А Иришка Панина? Какая мягкая, женственная, я всегда ею любовалась…
Часто мы собирались у Иры Паниной в ее крохотной, метров пять, комнатке. Обычно на тахте, как ленивый кот, возлежал Гуленька, студент института кинематографии Игорь К. Ирочка ловила каждое его слово, а он снисходительно разрешал ей себя обожать.
— Все-таки есть некоторые достоинства в малогабаритной жилплощади, не надо делать лишних усилий, — говорил он, сгребая с притиснутого к тахте стола все самое вкусное.
Однако в один далеко не прекрасный день он так же лениво сгреб свое барахло и на прощание заметил, что «шалаш» не для него. Интересно, нашел ли он свое счастье в роскошной генеральской квартире, где обосновался, ведь творчески он не состоялся?..
Мне было уже 20. В физиологическом отношении я была женщиной, в психологическом оставалась девчонкой, верящей и ждущей от жизни чудес. Но чудеса чудесами, а жизненная проза требовала своего. Я снова позвонила Лидке и договорилась, что вечером заеду, авось, поможет с каким-нибудь заработком. Но в тот же день во время занятий Ира Бекузарова сказала мне:
— Ты чего стипендию не получаешь? Не нужна что ли? Ну, так отдай товарищам.
