Рядом с нами по усыпанной золотистыми листьями Дорожке шагал Борис Алексеевич Введенский. Он включился в нашу беседу. Когда Юрий Борисович отошел, Введенский весело воскликнул:
- Молодец, Кобзарев! Объективно подходит к делу. Свое хвалит, но и чужое не хает.
Нас догнали Шулейкин и Бонч-Бруевич. Михаил Васильевич обращается сразу ко всем:
- Опять, наверное, о науке? Так зачерстветь можно. Ну-ка, давайте наперегонки вон до того дерева! А Лобанов будет арбитром. Раз, два... три!
И все трое срываются с места. Первым финиширует Михаил Васильевич, за ним - Михаил Александрович, последним - Борис Алексеевич.
- Не люблю торопиться, - тяжело дыша, оправдывается он. - Мои килограммы не так-то просто перемещать с места на место.
Звучит звонок. Снова слушаем интереснейшую информацию о разработках, которые ведутся в научных учреждениях. Конечно, за время конференции не расскажешь обо всем. До ее участников доводятся лишь общие сведения. Но все чаще слышатся в перерывах фразы: "Нужно будет побывать у них. Кажется, интересная мысль высказана".
Мне думается, что научно-техническая конференция, проходившая в Ленинграде, стала очень важной вехой в развитии отечественной радиолокации.
В 1937 году Управление военных приборов ГАУ было расформировано, и наш отдел зенитного вооружения влился в состав Артиллерийского комитета ГАУ Арткома, как его сокращенно называли. Естественно, что мы продолжали заниматься радиосредствами, имевшими лишь непосредственное отношение к нашему профилю, то есть к зенитной артиллерии.
Сразу же после реорганизации секцию, а затем отдел зенитного вооружения возглавил Вячеслав Иванович Фохт. Затем его сменил Петр Борисович Траубе. И в 1938 году моим непосредственным начальником стал Артур Артурович Гюннер. Все они были исключительно знающими артиллеристами и трудолюбивыми людьми. Мы стремились им всячески подражать и многому научились у них. Фохт, Траубе и Гюннер внесли большой вклад в создание зенитной артиллерии малого и среднего калибров, которая в Великой Отечественной войне зарекомендовала себя по всем тактико-техническим и эксплуатационным показателям с самой лучшей стороны.
К концу 1937 года группа инженеров НИИИС РККА, которую возглавил Д. С. Стогов, создала оригинальную систему для обнаружения самолетов. Она получила условное наименование "Ревень". Связисты предлагали оснастить новыми установками посты ВНОС, расположенные непосредственно у государственных границ.
К разработкам, которые вели связисты, наш отдел никакого отношения не имел. И тем не менее я совершенно неожиданно оказался участником испытаний "Ревеня". А получилось это так.
Однажды, незадолго до конца рабочего дня, меня вызвали к Г. И. Кулику, который в 1937 году сменил Н. А. Ефимова на посту начальника ГАУ, а в 1939 году стал заместителем Наркома обороны. Еще в приемной я увидел начальника Управления связи РККА Ивана Андреевича Найденова. Он тоже явился по вызову к тому же часу. Честно говоря, меня это удивило. Но как только мы вошли в кабинет, все разом прояснилось.
- Что вы, Лобанов, знаете о "Ревене"? - спросил Кулик.
- Знаком лишь в общих чертах.
Заместитель наркома досадливо поморщился.
- А впрочем, это даже хорошо, что не знаете. Со стороны будет виднее, - продолжал Кулик. - Включаю вас в состав комиссии, которая будет испытывать "Ревень".
- Но...
- Никаких "но"! - Кулик не терпел возражений. - Оформляйте документы и отправляйтесь.
Он поднялся из-за стола, давая этим понять, что разговор окончен. Я четко повернулся и вышел. Вскоре появился и Найденов.
- Не огорчайтесь, товарищ Лобанов. Для меня это тоже неожиданность.
- Неожиданности бывают разные. Тут своих дел невпроворот. Скажите хоть, где будут испытания, кто в них участвует?
- Под Киевом. Прочтите вот этот приказ, подписанный Куликом, и все станет ясно.
Через несколько дней я был в Киеве. Чтобы вспомнить прошлое, пошел бродить по улицам и закоулкам. Я узнавал и не узнавал их. Вот она, Лавра... Напротив - старинные здания крепостного штаба. А нашего радиотелеграфного батальона здесь уже нет. Вот Крещатик. Но выглядит он совершенно иначе. Вроде бы шире, просторнее стал. Кругом чистота, образцовый порядок. По асфальтированным мостовым неторопливо, словно огромные жуки, ползут машины-поливалки. Ребятишки шумной ватагой бегут следом, пытаясь ухватить повисшую в водяной пыли веселую радугу. Вот сюда, если мне не изменяет память, мы ходили на лекции. На этом углу назначали свидания. Неужели все это было пятнадцать лет назад?..
В Киеве мне предстояло детально ознакомиться с устройством "Ревеня", до конца попять, в чем его сильные и слабые стороны. Ведь государственные испытания - это либо путевка в жизнь, либо суровый приговор новому образцу, причем чаще всего этот приговор обжалованию не подлежит. Поэтому ответственность на членов государственной комиссии ложится огромная. Ошибаться нельзя. Объективность, помноженная на знания и опыт, - вот что в первую очередь необходимо испытателю.
Система "Ревень" оказалась довольно простой. Она включала в себя несколько передающих и приемных станций, которые располагались на одной линии. С помощью специальных антенн между установками создавалась своеобразная радиозавеса, невидимый барьер из электромагнитной энергии. Если целей в пространстве не было, в приемник попадала лишь волна, излучаемая передатчиком. Стоило в пределах "запретной" зоны появиться самолету, как возникал дополнительный отраженный сигнал, который складывался с основным. Суммарный сигнал преобразовывался в приемнике и поступал на записывающее устройство, где и фиксировался на бумажной ленте. Как ни проста была система, а действовала она достаточно надежно.
Ранним утром члены комиссии разъезжались по точкам, для того чтобы наблюдать за работой аппаратуры и контролировать действия обслуживающего персонала. Точки располагались друг от друга на расстоянии до 35 километров. В неизвестное для всех, кроме членов комиссии, время в воздух поднимались самолеты. Задача расчета заключалась в том, чтобы засечь момент, когда какой-нибудь из них пересечет радиозавесу.
Должен сказать, что в подавляющем большинстве случаев это удавалось сделать. Но установка не давала ответа на вопрос о дальности до цели, высоте ее полета, угловых координатах, скорости. Проблема решалась по принципу "Да" или "Нет". Это, конечно, было очень серьезным недостатком. И тем не менее факт нарушения границы вражеским самолетом мог быть зафиксирован.
Поэтому на заключительном этапе испытаний, когда пришла пора делать окончательные выводы, все члены государственной комиссии высказались за принятие системы "Ревень" на вооружение.
