В 1974 году, то есть более тридцати лет назад, моя судейская карьера завершилась, но из большого футбола я не ушел.
В 1975 году был образован институт инспекторов, и я оказался в числе его новобранцев.
В соответствии с действующим тогда «Положением о судьях-инспекторах», к разработке которого я тоже приложил руку, инспектор должен был не только рецензировать судейскую деятельность, но и не оставлять без внимания договорные матчи. А их в начале 70-х стало до неприличия много. Не стану перечислять все игры, о которых я докладывал в инспекторских рапортах. О некоторых из них я достаточно подробно писал во многих изданиях. Напомню лишь, что только о «липовых» матчах команд высшей лиги я сигнализировал около десятка раз. Трижды в этот печальный реестр попадали киевские динамовцы. Но благодаря надежной «крыше», функции которой исполнял член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь компартии Украины Щербицкий, они были неуязвимы. Мои послания бесследно исчезали в столах трусливых чиновников. Со мной никто не пожелал даже обсуждать тему о разъедавшем футбол пороке.
Наконец негодующий от моей дерзкой наглости, Вячеслав Колосков, правда с большим опозданием, отреагировал, и меня с 86-го года пожизненно отторгли не только от инспектирования, но и от всех сфер деятельности в большом футболе...
Этот факт тоже хорошо известен многим. Колосков — знаковая фигура не только в отечественном футболе, который он успешно дискредитировал почти 26 лет, но и в моей спортивной биографии. Наверное, никто так много не писал о нем, как я. Достаточно припомнить журнал «Смена» за 89-й год, книгу «Конфликт», вышедшую в 1990 году, мои статьи в газетах «Футбол-экспресс», «Футбол ревю», «Комсомольская правда», «Известия», «Труд» и других. Стоит ли вновь возвращаться к этой больной теме? Ведь дело не во мне, а в той пагубной роли, которую непозволительно долго исполняла в отечественном футболе эта одиозная личность.
Напомню еще об одной моей публикации в одиннадцатом номере «Футбольной правды» за 2004 год. Словом, далеко за примерами ходить нет никакой нужды: события Португалии-2004 еще кровоточат и стонут в душах миллионов наших людей. А про 1:7 от той же Португалии даже вспоминать больно.
Говоря об экстремальных ситуациях, я не должен обойти вниманием еще одну одиозную личность — Отари Квантришвили, с которым мы познакомились, когда он подвизался в качестве одного из руководителей Фонда Льва Яшина. Он тоже был в колосковской команде и весьма ретиво старался оборонять его от критических стрел несговорчивых журналистов.
Надо заметить, что не только я один подвергался жестокому прессингу. В конце 93-го в сборной команде России образовался раскол. Недовольные тренером и футбольным руководством страны 14 игроков сборной направили гневное письмо на имя советника Президента РФ Шамиля Тарпищева. Руководитель Российского футбольного союза (РФС) в ответ обвинил футболистов и бывшего тренера сборной Бышовца в рвачестве и меркантильности. Журналист «Российской газеты» Алексей Матвеев выступил с несколькими острыми публикациями, упрекая в бездеятельности порочное руководство РФС. После очередной пресс-конференции в начале января 94-го присутствовавший там Квантришвили подозвал к себе Алексея и без обиняков пригрозил ему физической расправой за критику в адрес главного футболиста страны.
В эти же дни в редакции газеты «Футбол-экспресс» готовилась к печати моя статья «Истории немеркнущие строки» все о том же герое. Как-то вечером мне позвонил бывший арбитр Бочаров и сообщил, что люди из окружения Квантришвили просили его уведомить меня о том, что, если моя статья выйдет в свет, мне тоже не поздоровится. Ни Матвеев, ни я не дрогнули. 21 января 1994 года «Российская газета» опубликовала нашу заметку под заголовком: «Квантришвили: “Бить будем!”». А 23 февраля того же года какие-то подонки рано утром у Савеловского вокзала подкараулили Матвеева и методично бритвой располосовали ему все лицо. Об этой дикости мгновенно узнала вся Москва. Едва ли не через несколько часов Олег Винокуров беседовал в больнице с пострадавшим...
Около 12 часов я позвонил в кремлевский кабинет Шамиля Тарпищева. Он уже был в курсе. Но расследование Савеловской прокуратуры выявить имена бандитов не сумело. До меня обещанная расправа так и не доехала. Кто-то предположил, что пожалели пожилого инвалида войны. А вскоре был убит и сам Квантришвили.
Меня порой спрашивают: «А вы не жалеете своих титанических усилий, направленных на борьбу с футбольными махинаторами и прикрывающими их чиновниками, на защиту безудержно оскорбляемого судейского корпуса? Ведь во многом ваши критические публикации не дают осязаемых плодов?»
Нет! Не жалею! Что касается плодов, то уверен, что когда-нибудь отечественный футбол избавится от грязи и от мрази, которая в нем безнаказанно благоденствует.
Не следует забывать, что в апреле 2005 года Колоскова наконец оторвали от штурвала отечественного футбола. Осмелюсь высказать подозрения, что в осуществлении этой акции есть и мой скромный вклад. Ведь в период ее подготовки о некоторых моих острых печатных публикациях о президенте РФС неоднократно докладывалось министру спорта России В. Фетисову.
Наши отношения с Колосковым прервались летом 86-го, после игры минского «Динамо» с «Днепром», которую я инспектировал. Президент союзной федерации давно уже косо взирал на мои настырные попытки хоть как-нибудь обуздать околофутбольных дельцов. А тут ему подбросили очередную «дезу» обо мне. Он не без удовольствия сделал вид, что поверил в нее.
В те годы еще продолжали преследовать Андрея Дмитриевича Сахарова, гордых и независимых Мстислава Ростроповича и Галину Вишневскую, писателя Александра Солженицына, блистательного журналиста Аркадия Галинского и многих других деятелей науки, литературы, искусства, спорта. Именно тогда я окончательно уверился: в России Слово «диссидент» звучит гордо!
Дебош в «Балчуге»
Здесь я отважусь рассказать еще об одной не очень украшающей автора выходке.
Произошло это в ночь под новый 1948 год. Минуло совсем немного времени после завершения страшной войны. И хотя все мы еще пребывали в состоянии эйфории, многочисленные житейские тяготы постоянно давали о себе знать. Особенно остро давил жилищный кризис. Сотни тысяч москвичей ютились по чердакам И подвалам. Случалось, что в одной десятиметровой комнатушке вынуждены были жить по пять-щесть человек. Отдельные квартиры занимали, как правило, только большие начальники — генералы, министры и им подобные.
Для нас, 20—23-летних ребят, всегда так радостно ожидаемый новогодний праздник выстраивал множество труднопреодолимых проблем. Было известно с кем, известно как... А вот где ожидаемое нами торжество должно свершиться, до последних предновогодних дней ясно не было. Дорогущие рестораны нам, естественно, были не по карману. А для попадания куда-либо попроще требовались связи.
