Забирая машину с парковки, я смотрю на дату на стояночном талоне. Понедельник. Сегодня понедельник. От усталости я перестала следить за днями. Но только не отец. Мы, тибетцы, верим, что умереть в воскресенье — очень плохой знак. Отец решил умереть в понедельник. Ему удалось на четыре дня отсрочить смерть. Он ушел тогда, когда сам этого захотел. В свое время.
После папиной смерти мама чувствует себя ужасно одинокой. Она даже переехала к моему дяде, потому что не могла оставаться в пустом доме. Я даю папиному брату денег для того, чтобы он заботился о маме как можно лучше. Она часто приглашает друзей, разговаривает с ними, но я вижу, что на сердце у нее неспокойно. Я пытаюсь ее развлечь, много шучу, говорю, что мы непременно найдем ей друга–мужчину, то есть стараюсь смехом прогнать грусть. Покупаю ей дорогие кремы для лица, мази, расчесываю волосы; забочусь о ней, как могу. Ее душа ранена, и я стараюсь вылечить хотя бы тело.
Однажды мы с мамой уезжаем в Дели, столицу Индию. Я никому (и в первую очередь маме) не говорила о том, что хочу отдать ей свою почку. Я сама, ни с кем не советуясь, приняла решение. Братья ничего не знают. Это мой выбор, он, кроме меня, никого не касается.
В Непале нет больницы, где занимаются пересадкой почек. Для этого надо обязательно ехать в Индию; такая поездка включает не только перелет и сопровождение, также надо найти, где жить, оплатить операцию и оправиться от нее. Мало у кого есть такие средства. К счастью, я могу себе это позволить. И к счастью, мои почки работают великолепно. В Дели врачи проводят комплексное обследование, делают множество анализов. Маме я сказала, что хочу показать ее другим врачам и узнать их мнение. Только два хирурга, старый и молодой, которые занимаются маминым осмотром, знают о моих планах. И однажды утром один из них, сияя улыбкой, заходит к ней в палату:
— Мадам, все отлично! Анализы великолепные, вам очень повезло. Мы сможем пересадить вам почку вашей дочери: как донор она вам полностью подходит!
— Подождите, о чем вы говорите? Какая почка?
Мама побледнела; она осуждающе смотрит на меня. Она тут же поняла все мои намерения — и они ей совсем не понравились.
— Ни за что в жизни! Лучше я умру! Никогда, слышите, никогда я не возьму почку моей Чоинг. Это последнее, чего я хочу в жизни…
Моя мама, обычно такая тихая и покладистая, взбунтовалась. Невозможно ее переубедить. Я повторяю снова и снова, что на поиски подходящего донора уйдут годы, но она твердо стоит на своем. Я ничего не могу сделать. Не заставлять же ее силой! Мы возвращаемся в Непал.
Но я так быстро не сдаюсь! В нашей стране есть настолько бедные люди, что они пролают свои органы. Мне удается найти такого продавца–донора (не знаю, как правильно его назвать). Не то чтобы мне очень нравилась эта идея, но для того, чтобы спасти маму, я готова купить у кого–нибудь почку. По прошествии нескольких месяцев мы снова улетаем, на сей раз в Мадрас. Вроде бы все идет хорошо. Я уже начинаю мечтать, воображаю, как мы с мамой поедем в Америку — там, в Чикаго, живут наши родственники; в Германию, где у меня много друзей; во все святые места, которые нам захочется посетить. Я с радость смотрю на новую страницу жизни, где еще ничего не написано. Но врачи приносят нам плохие вести: мамино сердце устало, артерии сужены бляшками. Ей нужна ангиопластика, позволяющая расширить сужение сосудов. Ну что ж, ангиопластика — так ангиопластика. Пересадка подождет — у нас просто нет выбора. Мы должны держаться. Через пять месяцев после возвращения в Непал мы снова летим в Индию — на операцию. Третья попытка. Но на этот раз нет никакой надежды: мама слишком больна. «Ваша мать настолько слаба, что может не перенести операцию», — говорят мне врачи. До конца жизни придется делать ей гемодиализ, другого выхода нет. Я смотрю на врача так, будто он говорит на иностранном языке. Я просто не хочу его понимать. И совсем не хочу говорить маме правду. Я выдумываю какую–то нелепую ложь; мама сразу все понимает, но делает вид, что верит мне. Мы летим домой.
Мама тает буквально на глазах. Она настолько ослабела, что почти не может ходить без посторонней помощи. В самолете на обратном пути в Непал мне приходится водить ее в туалет. Мы запираемся в крохотной кабинке, я сажаю маму и поднимаю после того, как она справит нужду. Но как только я начинаю ее подтирать, остатки фекалий пачкают мне руку. Мама больше не может контролировать сфинктер заднего прохода. Не моргнув глазом, я вытираю ее и отвожу обратно в кресло, а потом возвращаюсь в туалет, чтобы отмыть руки. Когда прихожу из туалета, то вижу, как мама сидит, натянув плед пол самый подбородок, словно нашкодивший ребенок, и чуть не плачет. Ей так стыдно, что она боится встретиться со мной взглядом.
— Прости меня, Чоинг, мне очень жаль…
— Почему?
— Тебе приходится делать такие неприятные вещи, это просто ужасно…
— Мама, не переживай ты так. Сколько раз ты делала то же самое, когда я была ребенком? Сколько раз ты мыла мою грязную попу? Сто, двести? И что, тебе было противно или неприятно? Неужели ты кривилась и отворачивалась? Нет… Сегодня пришел мой черед тебе помогать.
Я много думала об этом. Если детям дается шанс позаботиться о родителях и обеспечить их всем необходимым, этим шансом нужно воспользоваться. Те, кто еще может показать своей маме, как ее любит, пользуйтесь отпущенным временем. Любите и оберегайте ее. Вы даже не представляете, какое это счастье, когда мама рядом, когда ее можно позвать просто так и она придет, когда можно смотреть на то, как она дышит, и не думать, что каждый вздох может стать последним; слышать, как она смеется и видеть ее улыбку. Мать всегда желает своему ребенку самого лучшего, радуется его счастью, страдает, когда ему больно, и ее боль сильнее во много раз. Нам часто говорят о Боге. Но родители — это нечто большее. Они спасают нас с самого начала, ведь без них мы бы не выжили после рождения. Я старалась до самого конца делать все возможное, чтобы мои родители были счастливы. Их жизнь изменилась, они стали иначе относиться друг к другу — и в этом я вижу свою самую большую заслугу. Я бесконечно благодарна им за то, что они позволили мне испытать чувства, ценнее которых нет в мире.
В последние месяцы жизни моей матери я, с одной стороны, воспринимаю все происходящее вокруг как в замедленной съемке, а с другой стороны — проявляю особую активность, так как мне необходимо организовать свадьбу брата. Он вернулся из Канады, куда уехал много лет назад, чтобы провести оставшиеся дни рядом с мамой, и здесь, в Катманду, встретил тибетскую девушку, в которую влюбился буквально с первого взгляда. Его избраннице девятнадцать лет, она беженка из Индии и наша дальняя родственница.
